Ваш ход, миссис Норидж

– С первого дня владения мольбертом Дороти открыла в себе талант пейзажиста, – вступила Айрис. – И сразу исчезли все препятствия к выполнению рекомендаций нашего славного доктора. Теперь она уходит сразу после завтрака и проходит немало миль в поисках живописной местности – как того и хотел доктор Хэддок. Он должен быть благодарен Гилберту с Ховардом.

Ей показалось, что с губ миссис Норидж сорвалось какое-то замечание про одеяла. Мисс Пасифайр о них и думать забыла!

– Конечно, они вовсе не безгрешные агнцы, а знатные хитрецы, но пропажа одеял – не их рук дело, – заключила она. – Юноши говорят, что не видели никого из чужих возле дома в тот день, но я полагаю, это все-таки была леди Уивер. Кража из милосердия!

– Надеюсь, это чему-нибудь научит нашу Дороти, и в следующий раз она выставит на ярмарке свои картины, а не рукоделие.

Подруги обменялись смеющимися взглядами и посмотрели на гувернантку, без слов призывая ее разделить их шутливое настроение. Но лицо миссис Норидж было мрачно.

– Эмма, что вас беспокоит?

– В первую очередь вопрос, когда состоялся благотворительный базар, – ответила гувернантка.

– Чуть больше недели назад, – удивленно отозвалась Джун.

– Девять дней, – поправила Айрис.

Миссис Норидж кусала нижнюю губу и выглядела такой озабоченной, какой две подруги еще ни разу ее не видели.

– Вы, кажется, приняли близко к сердцу нашу шутку, дорогая Эмма, – встревожилась мисс Даблиш. – Клянусь вам, эти одеяла не стоят и минуты ваших переживаний. Если бы речь не зашла о маниях, мы бы о них и не вспомнили!

Миссис Норидж подняла на нее взгляд. Глаза ее были серьезны.

– Вы уверены, что розы появились на следующий день? – спросила она.

– М-м-м… Вы имеете в виду куст? Совершенно уверена! Ведь таким образом мальчики хотели утешить Дороти. После кражи одеял она была сама не своя.

Теперь и с лица мисс Пасифайр исчезла улыбка.

– Эмма, о чем вы думаете?

Гувернантка ответила не сразу. Взгляд ее скользнул по склону вниз – туда, где из труб на черепичных крышах поднимались едва различимые хвостики дыма.

– Миссис Коупленд в большой опасности, – сказала она наконец. – В котором часу она обычно ходит рисовать?

– После завтрака… – Мисс Даблиш растерянно прижала к груди пухлые ручки. – Почему… отчего опасность? Неужели из-за каких-то уродливых одеял?

– Эмма, мы вас не понимаем! – в отчаянии воскликнула Айрис. – Объяснитесь же!

Миссис Норидж сделала несколько шагов по направлению к деревьям, вглядываясь в лабиринт узких тропинок, словно надеялась рассмотреть, что там происходит, а затем обернулась к подругам.

– Неделю назад в газетах писали об исчезновении некоего Теренсона. Он держал ссудную кассу в Росдейле. Насколько мне известно, мистер Теренсон так и не вернулся. Что в сочетании с розами, а главное, с одеялами, наводит на крайне неприятные мысли.

– СВЯТЫЕ НЕБЕСА, НО ПРИ ЧЕМ ЖЕ ЗДЕСЬ ОДЕЯЛА?!

Миссис Норидж удивленно взглянула на мисс Пасифайр, утратившую самообладание.

– Вы не учитываете, что даже самое уродливое, самое плохо сшитое одеяло может прекрасно справиться по меньшей мере с одной задачей.

– Какой же?

– Им можно вытереть пол, – кратко ответила гувернантка.

Ее спутницы ошарашенно молчали, и миссис Норидж развернула свою мысль:

– Вы смотрите на одеяло как на постельную принадлежность. Однако по сути это не что иное, как тряпка. Десять тряпок были сложены в корзине, стоявшей у двери; десять тряпок исчезли. Для чего они могли пригодиться? Чтобы что-то вытереть. Кто стал бы их брать? Тот, кому потребовалось бы скрыть следы как можно скорее, так скоро, что он схватил первое, что попалось под руку. Служанки никогда бы так не поступили; следовательно, одеялами воспользовался кто-то из хозяев. В доме оставались только двое юношей. Какие следы хотели уничтожить племянники миссис Коупленд, если мы знаем, что мистер Теренсон, выдающий ссуды, исчез, а на следующий день в саду появился розовый куст? Ручаюсь, его высадили позади дома, а не перед ним.

– Эмма, что вы такое говорите… – Голос мисс Даблиш отчетливо дрогнул.

– Я говорю вам, что одеялами миссис Коупленд вытерли кровь, – сообщила потерявшая терпение миссис Норидж, полагавшая, что картина более чем ясна.

После ее слов воцарилось молчание.

– Но Дороти… – прошептала Джун, побледнев.