Ваша честь

— У вас. — проблеял он, но я решила, что ему рановато ставить диагноз.

— Я забываю, как прошел мой день. Я не помню людей, которых видела, и что я им говорила. Я роняю предметы, ночами я не чувствую рук. Меня бьет озноб, даже когда тепло, и если я все-таки сплю, то чувствую, что задыхаюсь. И меня пугают клоуны.

Клоуном, конечно, была сейчас я сама. И говорила, что приходило мне в голову, понимая, что это не болезни появились в последние времена, а наука сообразила их диагностировать как нечто, что подлежало лечению. Все неврологические заболевания я могла в этой эпохе исключить смело, но притвориться психованной дамочкой сходу мне мешало именно правдоподобие. Я же не бухгалтер Берлага, в конце -то концов.

Доктор важно покивал.

— Да-да-да, ее сиятельство так и сказала. Приступайте, господин Бак.

Грозного вида мужик согласно кивнул и повернулся сперва к помощнику, а я задумалась: этот паренек медик или его подручный? Чей это кофр, или как его верно назвать? Паренек принялся доставать из кофра подозрительной чистоты инструменты, и меня пугал не столько их вид, сколько то, что со мной собираются делать.

Не зарезать, это понятно, но — обречь на заражение крови, похоже на то.

— Поднимите рукав, ваше сиятельство, — пророкотал господин Бак, и я вцепилась в подлокотники кресла.

Кровопускание и клизма — такой же символ медицины, как в мое время — чаша, змея и красный крест. И клистир я бы выбрала с большей охотой, потому что меньше всего я хочу умереть не то чтобы рано, но очень мучительно.

Я подумала про Джорджа Вашингтона — того самого. Светило политики скончалось от рвения докторов, лишившись за пару суток половины всей крови. Я опять вспомнила про комаров и тайгу и позволила себе нервно хохотнуть.

Помогло, но не полностью. Доктор уставился на меня с изумлением, но паренек все так же бесстрастно выкладывал прямо на стол инструменты моей предстоящей пытки. Я же снова сняла кольцо, протянула его теперь уже господину Баку.

— Нет-нет, ваше сиятельство, за услуги цирюльника ее сиятельство уже расплатилась.

Я плачу тебе, чтобы ты не резал меня, идиот!

Инструменты, похожие на щипцы, опасную бритву и металлические емкости, конечно, ополоснули. Но этого было мало даже с учетом того, что их — маловероятно! — могли протереть спиртом. Я не могла вспомнить, как именно пускали несчастным кровь, но подозревала, что резали вену, и как после этого не истечь кровью совсем?

Сохранила ли история имена и количество жертв коновальского произвола? У меня под рукой больше нет «Гугла», и мне этого уже не узнать.

— Возьмите это, — приказала я сквозь зубы и бросила перстень цирюльнику, что примечательно, тот ловко поймал трофей, — и уберите от меня все это! — я ткнула пальцем в сторону стола. — Я буду кричать и скажу, что вы втроем воспользовались положением и хотели подвергнуть меня бесчестью. Мало того, что я графиня, я еще и должна завтра предстать на отборе перед самим королем.

В моем плачевном положении были плюсы, и я не могла их не использовать. Шантаж? Всего-то словами, и на войне хороши все средства, а я в самом прямом смысле сейчас сражалась за свою жизнь.

Мысль, что меня начнут кромсать грязными, нестерильными ножами, приводила меня в ужас. И вот теперь я начала чувствовать панику, смешанную с омерзением.

— Вы еще не передумали стать врачом, Дамиан? — спросил доктор у паренька. — Что же, тогда вот вам явный пример кипения крови. Она будет сопротивляться, держите ее.

Глава пятая

Знаете, господа, я готова бороться за свою жизнь до последней капли крови. Отличный вышел каламбур, почти пророчество. Какого черта в этой проклятой комнате нет ничего, чем я могла бы проломить своим мучителям пустые головы? Подсвечник?

Он стоял слишком далеко, а я допустила одну ошибку. Я вскочила, намереваясь в два прыжка добраться до орудия своего спасения, но забыла о хромой ноге.

И она подвела меня, подвернулась, я взмахнула руками, теряя равновесие, и оказалась прямо в железной хватке цирюльника Бака. Я дернулась, взвыла, лягнула здоровой ногой подоспевшего ко мне Дамиана, достала, и он болезненно вскрикнул: обута я была в тряпку, но попала точно под коленную чашечку. Да, как и многие коллеги, я не пренебрегала тренировками по элементарной самообороне еще с тех пор, как работала в прокуратуре. Не то чтобы хоть раз появился повод тогда, зато сейчас пригодилось.

— Я же заплатила тебе, свиной сын, — прошипела я, расслабляясь и рассчитывая, что это даст мне фору. — Заплачу еще, если ты оставишь меня в покое.

— Придется тебе, Дамиан, — не обращая на меня никакого внимания, предупредил парнишку цирюльник. — Ты уже пускал кровь госпоже Урфике, знаешь, как это делать. А я буду ее держать.

— Тронешь меня, я тебя ночью найду и кишки знаешь на что намотаю? — пригрозила я, но больше уже от отчаяния. Ничего, кроме фраз моих бывших клиентов, на ум мне не приходило, но местных целителей угрозы российских уркаганов почему -то не испугали. Что он сказал? Дурная кровь? Кипящая кровь?