Ваша С.К.

       Князь молча стегнул лошадей, и Светлана отодвинулась в сторону от оборотня, чтобы граф, поджавший и ноги, сумел опустить сапоги на пол экипажа.

       — Простите меня, — зашептала она, поднимая на трансильванца блестящие глаза. — Я не знала, что папенька уже отправил почтового голубя, чтобы баньку истопили к вашему приезду. А второго у нас нет, чтобы записку отправить. Придется мне самой о Сашеньке позаботиться, — прошептала она совсем уж едва различимо, приблизившись к вампиру.

       Однако заметив под верхней темной губой белоснежные клыки, тотчас отшатнулась и метнула взгляд в сторону оборотня. Потом подсела ближе и взяла его под руку, но продолжала глядеть на графа.

       — Из вас, я понимаю, вытрясать уже нечего, но во меня ещё душа имеется. Пока имеется… Сколько там уже столбов?

       — Двадцать семь, — ответил тут же граф, почти не открыв рта, чтобы не обнажить клыков.

       Княжна тяжело вздохнула:

       — Ещё шесть вёрст, и получите тридцать три удовольствия.

       Тут она свободной рукой схватила комара.

       — Как же вы мне, кровососы, надоели!

       — Это вы обо мне, княжна? — спросил граф, оставшись невозмутимым, но вот Светлана вспыхнула, точно утренняя зорька.

       — Да как можно! Помилуйте! Я о комарах!

       — Так и они вас не любят, — вмешался оборотень. — Тысяча пятьсот семьдесят ше… Уже семь трупов за двадцать семь вёрст.

       — Это они абсент не любят, — еще сильнее зарделась княжна.

       — А что это? — удивился Раду Грабан.

       — Хорошее средство от кровососов, — потупилась княжна. — Впрочем, обычно я натираюсь свежей полынью, но запасы кончились, вот и пришлось перейти на абсент. Сейчас наберу новой травы… А может она только на русских упырей действует, а трансильванские вампиры к ней равнодушны?

       — У вас в кармане чеснок, — процедил сквозь зубы граф фон Крок.

       — У меня нет карманов. Я только и успела, что с Бабайки безрукавку стащить. Это он, затейник, под подкладку зубчиков чеснока напихал. Но я не сяду рядом с вами, не бойтесь…

       — А я не боюсь и не хочу, чтобы вы меня боялись.

       — Я вас не боюсь… Я за вас боюсь. Вы уже и так от князей Кровавых натерпелись вдоволь.

       — Из ваших рук я готов принять любое страдание…

       — Граф! — послышался с облучка смешок князя Мирослава. — Один наш мудрый государственный муж любил говаривать: пьяный проспится, дурак — никогда…

       — Благодарю вас, князь, за мудрый совет. И вас, — граф продолжал смотреть в розовое лицо живой девушки, — ангел мой, за участие…

       — Ангелов вы еще увидите. Одного на Александринском столпе, другого на шпиле Петропавловского собора. Негоже меня с ними равнять, — уже вовсю пылала княжна. — Хотите, стану вашей музой, если вы вдруг чего-то пишете… Сейчас ведь все чего-то пишут…

       И оба, не сговариваясь, взглянули на груду плаща в своих ногах, который укрывал клетку с полуживым или полумертвым голубем-поэтом.

       — Я только читаю, что другие пишут кровью… — попытался улыбнуться граф, но снова сделался серьезным, поранив себя клыками.

       — Читайте лучше то, что пишут молоком… Это современнее. Сколько столбов-то уже насчитали?

       — Тридцать два, княжна!

       — Всего одна верста осталась.

       — Я помню. У вампиров прекрасная память.

       — Я знаю.

       Светлана высвободила руку, которой весь путь держалась за оборотня, и опустила обе руки на клетку. И в этот момент клыки исчезли, и граф вдруг почувствовал неприятный, давно забытый, укол в сердце и повторил про себя слова князя Мирослава: пьяный проспится, дурак — никогда.

Глава 12 «Русская барышня»

       Тройка влетела в сосновый лес, и экипаж, не проехав и полверсты, завяз колесами в черничных кустиках. Кони вмиг встали как вкопанные, хотя князь и не натягивал вожжи. Княжна продолжала обнимать через плащ птичью клетку и тут же прямо с ней и с плащом вывалилась из экипажа в те же кусты. Раду, метнувшийся к девушке, чтобы удержать ее, видимо, позабыл, что он в человеческом обличье и поймал зубами лишь воздух, а потом всеми четырьмя лапами — две из которых были в сапогах, приземлился прямо на княжну. Светлана, даже не вскрикнув, отбросила его в сторону и села, но не поднялась с земли.

       — А на вид, кожа да кости, — бросила она бедному оборотню, который тоже остался сидеть на земле, только отвернулся ото всех, к низенькому домику, обнесенному частоколом, на котором мерцали огнями черепа.

       — По всей видимости кости столько весят, — спрыгнул с облучка князь и обернулся к графу, который только что медленно сошел с подножки экипажа. — Ваш плащ мы отдадим нашей Кикиморке. Получите обратно, точно новенький, прямо как от портного…

       — Я сама отнесу плащ графа, папенька, — затараторила княжна с земли.

       — Да уж позаботься, сделай милость. Твоя вина, тебе и отвечать. Скажи спасибо, что чистить не заставляю!

       Граф фон Крок метнул быстрый взгляд в сторону Светланы и хотел уже протянуть руку, чтобы помочь барышне подняться, но неожиданно понял причину падения и такого промедления княжны. Хитрая девица! Ей нужен плащ, чтобы клетка так и осталась незамеченной. А князь и не смотрит больше на дочь. Распряг лошадей и повёл к частоколу. И даже не обернулся, преспокойно оставил дочь в обществе незнакомого вампира и неуклюжего оборотня.