Ваша С.К.

       — Я имел счастье на ней жениться, но имел несчастье подарить ей ребенка, которому она не сумела дать жизнь и который забрал у нее ее собственную. Но я не понимаю, зачем отвечаю на ваш вопрос…

       Домовой подмигнул во второй раз, теперь еще лукавее:

       — Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке… Все утешаются, и вы утешитесь, Ваше Басурманское Сиятельство. Но вы так и не ответили, как вам нравится мой венок?

       Домовой протянул вампиру чеснок, и графу пришлось спрыгнуть с подоконника.

       — Вы меня об этом не спрашивали! — прорычал он, пряча нос за плащом.

       — А я и сейчас не спрашиваю. Я все и так вижу, не слепой…

       И Бабайка тоже спрыгнул с окошка.

       — Пойду к княжне, преподнесу ей в подарок. Она хотела с вами парой слов перемолвиться.

       — Зачем? — граф фон Крок почувствовал спиной ледяной пот и опередил ответ домового. — Скажите, чтобы записку написала, как утром… Или с волком передала на словах, — потом прикрыл глаза и добавил шепотом: — Боюсь, мой голод сильнее молодого чеснока… Если вы действительно любите княжну…

       — Люблю! — перебил домовой вампира. — А действительность такова, что вам нужна хорошая кружечка сбитня для поднятия жизненных сил. Я сию же минуту вернусь!

       Но у дверей в людскую, Бабайка обернулся и снова подмигнул княжескому гостю, помахав венком:

       — У нас недурные запасы чеснока с прошлого года имеются. Ядреный чеснок. До костей проберет!

       Граф фон Крок вздрогнул всем телом и тяжело опустился на подоконник. «Лучше б в Париж поехал!» — заскрежетал он клыками и в ожидании уставился на дверь людской.

Глава 11 «Эй, залетные!»

       Дверь отворилась довольно быстро. Только на пороге возникла не княжна Светлана, а дворник дядя Ваня с небезызвестной птичьей клеткой в руках, в которой лежал лапками вверх бездыханный голубь. Следом, крадучись, двигался Раду Грабан. На последней ступеньке оборотню наконец удалось опередить широкоплечего дворника и припасть к груди графа, чтобы своевременно дать тому надлежащие объяснения.

       — Княжна просит вас отвести в деревню эту птичку, — протараторил Раду по-немецки. — Тайно.

       — Что? — переспросил граф по-румынски, хотя прекрасно понял все с первого раза и по-немецки. — Тайно?

       Раду кивнул и замер на плече графа, но тут же получил от него плечом в нос и отпрыгнул в сторону, освобождая дорогу дворнику.

       — Барин, птичка! — пробасил тот.

       И графу ничего не оставалось, как схватить клетку обеими руками. Клетка в его обессиленном состоянии чувствовалась малость тяжеловатой, и граф, едва поднявшись, вновь осел на подоконник.

       — Тайно, — напомнил Раду тихо и по-немецки и получил в ответ от графа фон Крока вопрошающий взгляд. — Под плащ спрячьте, — прошептал оборотень еще тише, предусмотрительно обернувшись.

       Граф укрыл клетку полой плаща и, насупившись, прорычал все так же по-немецки:

       — Я не собирался принимать приглашение князя. Тем более делать что-то за его спиной по велению его же дочери. Это слишком уж по-русски, ты так не находишь?

       — Я не знаю русских… — начал рассеянно юный Грабан.

       — Но они делают все, чтобы мы их хорошо узнали, — процедил граф сквозь стиснутые клыки. — Как мог ты впутать меня в любовные интрижки своенравной девицы!

       — А разве я мог отказать женщине! — пролепетал оборотень, в отчаянии теребя пальцами хвост косы.

       — Обязан был отказать! Будто не понимаешь, что от живой княжны, как и от всего ее мертвого семейства, нормальным людям и даже нам, нелюдям, следует держаться подальше! Чтобы оставаться в здравом уме и не менее здравом теле!

       Раду сделался абсолютно белым.

       — А ты просто продажная шкура! — рычал граф шепотом. — И за что? Не за Грааль! За пареную репу! Это куда хуже красивых глаз, за которые, что скрывать, наш брат порой душу продаёт! Но за репу! И какой ты после этого волк?

       — Никудышный, но это оказалось выше моих сил, — пробормотал обреченно несчастный оборотень. — Вы сумеете простить меня, Ваше Сиятельство?

       — Ты не оставил мне выбора, Раду! Я в ответе за того, кого приручил, —

       граф сильнее запахнул плащ. — Тайно, говоришь? Я выпил всего стопку. Откуда, скажи мне, друг мой, вдруг взяться пивному животу! И что мне делать с этим… Сашенькой?

       — Передать, кому следует…

       — Это кому ж, друг мой? Княжна изволит говорить загадками! — рычал граф.

       — Княжна вообще не изволила ничего больше сообщить. Ваше дело, говорит, довести клетку в тайне от князя, и все.

       — И все? — изогнул брови вампир. — А как это сделать, она случаем не сказала?

       — Вы слишком высокого мнения о сыскных способностях нашего князя, Ваше Сиятельство! — вынырнул между ними домовой с кружкой благоухающего травами напитка. — Он так же не замечает меня, как и вы. Поверьте, вы сами теряетесь под этим плащом, — и домовой потянул на себя тяжелую черную ткань. — Не то что птичья клетка!

       Граф молча осушил протянутую кружку, не поморщившись, хотя от сладости свело скулы. Чуть взбодренный сбитнем, он уверенно ступил на лестницу, ведущую в подвал, куда велел ему спуститься указующий перст Бабайки. Сам он побежал следом, весело насвистывая под нос. На улице, едва выйдя из-под арки, граф остановился подле экипажа, не решаясь подняться в него.