Василий Аксенов. Сентиментальное путешествие

В инстанциях рассердились и напугались – решили, что отказ в восстановлении Попову и Ерофееву повлечет отказ великих издаваться в СССР. Решили указать, так сказать, товарищам на ошибки. 19 сентября в «Литературной газете» выходит статья Кузнецова «О чем шум?..».

Этому протесту против протеста предшествует врезка, разъясняющая, что сам по себе «МетрОполь» – вздор, недостойный беседы. Но есть силы, желающие «снова и снова поднимать пропагандистский шум» вокруг альманаха, который и «был нацелен… на скандал». Статья, само собой, адресована советскому читателю (в ней, кстати, не сказано, а что это за «МетрОполь» такой. То есть автор, похоже, считал, что про альманах все знают, хотя бы с «чужих голосов»). А далее в статье, сработанной в стиле вразумления непутевых, сообщалось, что «серьезные, думающие люди», которыми автор считает американских коллег, «введены в заблуждение пропагандистским шумом и звуковыми эффектами» вокруг «МетрОполя». Что разгром зловредного альманаха и давление на его создателей говорит лишь «о наличии художественного вкуса». Что зря заокеанские литераторы не верят, что «наша литература… наполнена духовными исканиями… об этом, кстати, свидетельствуют переводы на русский язык ваших книг».

То есть считалось, что, скажем, Воннегут мог и не знать, что напечатанный в «Иностранке» «Завтрак для чемпионов» был, так сказать, «слегка» сокращен…

Что же до судьбы Попова и Ерофеева, то Кузнецов настаивал, что «прием в Союз писателей уж настолько внутреннее дело нашего творческого союза, что мы просим дать нам возможность самим определять степень зрелости и творческого потенциала каждого писателя».

В постскриптуме приводились отрывки из суждений Юрия Бондарева, Сергея Наровчатова, Сергея Залыгина и Григория Бакланова в газете «Московский литератор», сведенные с мнениями других участников заседания в СП в статье «Мнение писателей о "Метрополе": порнография духа»[167]. Там же утверждалось, что «пропагандисты… пытаются использовать… "Метрополь" для облыжных, далеко идущих обвинений в адрес нашей литературы и нашей страны», что они снова просчитались, что «те писатели среди авторов "Метрополя", которые стремятся к подлинной литературе, это уже поняли, а ежели нет, то со временем поймут».

Статья была помещена в рубрике «Ответ по существу» и, видимо, была сочтена сильным контрпропагандистским ходом. Но телеграмма Апдайка и других сыграла важную роль: о восстановлении Попова и Ерофеева в Союзе заговорили вновь. В переговоры включился Юрий Верченко[168] – матерый литературный функционер, двадцать лет прослуживший оргсекретарем правления, по словам Михаила Веллера[169], «генерал КГБ», что «присматривал за этим крикливым кагалом дармоедов», то есть Союзом советских писателей. Был ли Верченко генералом – не знаю, но он умел разбираться с людьми. Выполняя, так сказать, волю партии.

А состояла эта воля в окончательном сокрушении мятежников. Прежде всего Попова, Ерофеева и заводилы Аксенова, самовольно – ну и наглость – оставившего ряды.

А что же сам Аксенов? А он сочиняет пьесу «Цапля». И не «в стол», а за границу. Договором он не связан. Может себе это позволить. Попутно думает над книгой о «МетрОполе».

4

Вообразите: группа советских фотографов с дву(или тре-)смысленным названием «Новый фокус» составляет самиздатовский фотоальбом «Скажи изюм». Почему же «Изюм»? А потому что в этих губках, сложенных трубочкой, звучат все нюни, люли и тюти затюканного и заторканного советского человека. И пока в других местах перед объективом расплывается бодрое cheese и сияет сильная улыбка, здесь звучит унылое: ю-ю-ю-ю-ю!

Но это не значит, что всё безнадежно! Любовь и счастье ждут нас впереди! Их можно обрести в родном искусстве и достойном ремесле, в волшебстве творчества, в светлой тайне фотопроцесса. Они одолеют даже жесткий надзор туповатых кураторов из «железного отряда партии», то есть, проще говоря – «желёз», что и в койке с бабой долдонят, как на занятиях по спецподготовке: «Только благодаря "желёзам", помогающим творческим союзам держать идейное оружие в чистоте, я прикоснулся к сокровищнице искусств… Вот альбомы мастеров советского фото. Может, вы думаете, дорогая, что я эти книжки солю? Читаю, дорогая, вникаю, даже делаю выписки. Постоянно приходится расти над собой…»

А партнерша и отвечает молодому офицеру эдак небрежно и даже свысока:

– Вовик, вы не умеете жить!

– Не умею жить, так научите! <…> Готов всему научиться, если не во вред Родине.

А учиться надо многому. У мастеров интриги изощренной – боссов Союза фотографов, напоминающих деятелей реального Союза писателей. Ты спрашиваешь: «А сильно ли нас презирают они – все эти фотографы, художники?..», а «объективы партии» отвечают: не в этом дело, «в Московской фотографической организации появился настоящий враг!»