Василий Аксенов. Сентиментальное путешествие

И вот «Ожог» («Щепки», «Вкус огня») попал туда, где мог увидеть свет. Конфликт состоялся. Вот как говорит о нем Карпович (то есть с Аксеновым говорили не генералы, а он – полковник: «Я рассуждал таким образом: за рубежом пока не выйдет талантливая книга, компрометирующая нашу действительность, а я ничем не погрешил против творческой свободы хорошего писателя. При этом надеялся, что наступят другие времена». Курсив мой – Д.П – он здесь нужен потому, что эти слова из статьи 1989 года созвучны словам из романа "Скажи изюм" 1980–1983 годов, который Ярослав Карпович мог читать. Вот что там, убеждая героя, твердит генерал: "…Выдающееся произведение искусства… и давайте не будем его… хоронить. Будем ждать".

Странно слышать от сотрудников эти намеки: «наступят другие времена», «будем ждать»… Ждать – чего? Что, товарищи дзержинцы предвидели (или предвкушали?) крах советов и отмену цензуры? Иначе публикация «Ожога» была невообразима. Но он вышел задолго до 1993-го.

В русской версии – в американском издательстве «Ардис», в англоязычной – в Random House. В США времен, которые предвкушали бойцы тайной войны, уже дождались: на титульном листе значилось: «Ожог. Посвящается Майе».

* * *

Как КГБ узнал о романе? Как ему и положено: узнал, да и всё… И решил, что он будет издан на Западе. Осерчал всерьез.

Анатолий Гладилин рассказал, какие страсти бурлили вокруг «Ожога». Когда к изданию готовили итальянский перевод, писателю в Париж позвонил паникующий переводчик: из Союза приехала «подруга Аксенова» и от его имени просит пустить тираж под нож или задержать на год. А книгу-то уже ждут в магазинах.

Переводчик: Анатолий, ты знаешь эту даму? Гладилин: да, и помню их с Аксеновым роман… И тут же поясняет, что, обсуждая с Василием возможные попытки КГБ помешать выходу книги, они учли и эту. И у него есть право представлять интересы Аксенова. Так что: издавайте. Издание книги и пресса вокруг нее за границей – залог безопасности автора в СССР.

Потом Гладилин спросит Аксенова-эмигранта, был ли он в курсе. Тот ответит: нет. А услышав историю, опечалится. А после скажет: «Ну, что ты хочешь, видимо, ГБ ее поймал на чем-то и завербовал. Слабая женщина. И не таких ГБ ловил и ломал…»

Возмущенное провалом своего рандеву с Аксеновым, КГБ, а точнее – его 5-е Управление, занятое борьбой с инакомыслием, будет делать всё, чтобы не допустить выхода романа за границей и его распространения в СССР.

И если его у кого-то находили – не дай Бог.

За «Ожог» давали срок.

5

Меж тем Аксенов живет в СССР. Хотя творческие возможности его сильно ограничены.

Вот как он рассказал об этом мне и Игорю Сиду в интервью «Мифы, сокрушившие колосс»[106].

«В ответ на мой отказ от издания "Ожога" люди из КГБ заверили: "Все ваши проекты будут продолжаться". И наврали. <…> Завернули гайки. Даже "хвост" пустили. Ни о каких зарубежных поездках и речи идти не могло. Но я вспомнил, что начал оформляться на конференцию в Западный Берлин. И подумал: "Дай-ка попробую". Приехал в Союз писателей. Там такая была Тамара или Нина, я ей часто привозил всякие сувениры. Я: "Тамара, ну как там мой паспорт?" Она: «Ой, а я вам звонить собиралась, паспорточек ваш готов". И дает мне паспорт. "А когда едете, Вася? Я билет закажу". Заказала она билет, и я улетел. <…>

Вскоре пропажу обнаружили. Узнали, что я в Западном Берлине… И пошло-поехало… Консульские работники взялись вывезти меня на Восток, где рвал и метал посол Абрасимов – страшный человек. Мне говорили: смотрите, Корчной в автокатастрофу попал. Как бы с вами чего не случилось… Генеральный консул кричал по телефону: "Советской власти нужно подчиняться везде!" А я ему: "Перестаньте меня шантажировать, не толкайте на крайний шаг". И он сразу менял тон: "Ну что вы, дорогой! Просто Абрасимов хочет поговорить, выпить рюмку водки по-русски. Пожилой человек, как же не уважить".

Наконец, пастор – глава духовной академии, где проходила конференция, – увез меня к себе и запер. Оттуда я позвонил в Париж и заказал визу… Берлинская журналистка Эльфи отвезла меня в аэропорт, и я опять смотался! Из Западного Берлина – в Париж! Оборвал когти, обрубил хвост. А в Париже играла "Таганка", и я пошел на "Гамлета". Встретил там Веню Смехова, а он говорит: "Нас известили, что ты остался на Западе". И торжественно ведет меня в зал и сажает рядом с Максимовым – главным редактором "Континента"… Кошмар. Это были потрясающие ощущения. Я никогда не мог себе представить, что стану героем настоящего прифронтового берлинского романа. Это было точно, как в этих романах: такое же ощущение загнанности. Идешь по аэропорту Темпльгофф и думаешь: вот сейчас подскочат, кольнут в жопу зонтиком и потащат…

Петров. И как же вы вернулись из своего самовольного турне?

Аксенов. Прилетел, пошел в Союз писателей. Там конференция. В толпе мой куратор Зубков. Он чуть не падает в обморок. Кричит: "Василий Павлович, вернулся! Дорогой! Вернулся!" Счастлив был человек. Говорят, у него сейчас свой бизнес…»