Василий Алексеев

Во всем Петроградском комитете ССРМ, который руководил многотысячной организацией, не было ни одного освобожденного сотрудника. Работа активистов в союзе молодежи начиналась после тяжелого десятичасового рабочего дня на заводе или фабрике. Оторваться от работы на пару часов для выполнения общественных обязанностей означало потерять часть и без того скудного заработка.

И все же — работали, да как!

Россия садилась за парту, склонялась над букварем и миллионами губ неграмотных рабочих, солдат и крестьян — старых и молодых — шептала:

Мы не рабы.
Рабы — не мы.

Надо было учиться, чтоб отстоять завоеванное.

И Социалистический союз молодежи Петрограда начал поход против неграмотности.

14 декабря Алексеев представил на утверждение ПК ССРМ «Инструкцию по организации школ грамотности при фабрично-заводских предприятиях». Инструкцию одобрили, переделали в докладную записку и передали в Наркомат просвещения с сопроводительным письмом, которое подписал Алексеев. «Рабочая молодежь сознает, насколько необходимы для рабочего класса культурные силы, тем более в тот момент, когда рабочий класс стоит у власти…» — говорилось в «сопроводиловке».

Вскоре в Петрограде было издано специальное постановление об обязательном обучении рабочих-подростков в возрасте от 14 до 18 лет.

На предприятиях создавали школы грамотности, общеобразовательные и профтехнические курсы. Не хватало тетрадей, чернил, ручек и карандашей. Писали древесным углем, свинцовыми палочками; чернила делали из сажи и свеклы, из клюквы и шишек ольхи; писали на оборотных сторонах старых бумаг из архивов, на дощечках, крашеных стенах и столах; буквари составляли из газетных заголовков, плакатов и лозунгов…

Буржуазные писаки кричали, что русская культура умерла. Но художественное творчество масс только просыпалось, несмотря на невероятные препятствия, которые ставили ему голод, холод, опасность в любую минуту получить пулю от контрреволюционера, финку в бок от анархиста или хулигана.

По районам создавали клубы, а в них кружки — политические, научно-просветительные, художественные. Образовали лектории, собирали вечера и учились петь, танцевать, декламировать, ставить спектакли. За Нарвской заставой создали струнный оркестр и он пользовался колоссальной популярностью… И все это — рядом с голодом и холодом, безработицей, саботажем и контрреволюцией. Нет, не рядом, а — вопреки и наперекор им.

Тысячи активистов уезжали по приказу большевиков и ПК ССРМ устанавливать Советскую власть в другие края России, а союз действовал.

Тысячи членов союза, гонимые голодом и безработицей, покидали Петроград, а союз работал!

В январе Леске и Дрязгов, перекрасившийся из «шевцовца» в «лесковца», выпустили воззвание к «революционной молодежи» с проповедью коренной перестройки союза молодежи. Продолжая свою анархистскую линию, они предложили распустить ССРМ как массовую организацию, оставив в ней лишь «сверхреволюционеров» и «мыслящих личностей», к числу которых относили прежде всего себя. К Уставу ССРМ они предлагали пять новых пунктов, которые коренным образом меняли его характер. Все это было на руку контрреволюции. Но союз молодежи действовал!..

День и все вечера до глубокой ночи Алексеев и его «команда» пропадали на заводах и фабриках, в клубах и кружках. Речи, споры, дискуссии — до хрипоты, до одури, до кулаков…

Нужен был печатный орган, который бы оперативно информировал молодежь о делах союза. Журнал «Юный пролетарий», конечно, хорош, но медлителен! Нужна газета! Идея горячо поддержана. Но — опять нет средств… Алексеев предлагает издавать ее на средства членов ПК и начать сбор средств среди молодежи.

И скоро «Листок Юного пролетария», литературно-печатный орган Петроградского ССРМ, стал выходить три раза в неделю. Его редактор — Алексеев.

В пятом номере «Листка» от 18 февраля 1918 года опубликована статья Алексеева «Распыление или организация нужна нашему союзу? (Ответ т. Леске и его сторонникам)», статья большая, обстоятельная, написанная, как сказали бы мы теперь, «на высоком идейно-теоретическом уровне».

Вот выдержка из этой статьи Василия Алексеева: «…В грозную и великую минуту исторической эпохи, когда еще далеко не совсем закончена работа по ликвидации буржуазного общества, звать рабочую молодежь к замыканию в коммунистические группы по меньшей мере странно, если не контрреволюционно.

Уйти с поля битвы великой российской революции боевому и храброму по духу элементу — рабочей молодежи в какие-то тайники неизведанной, романтически мечтательной жизни заманчивых коммун т. Леске — значит сойти со сцены массового движения пролетарской молодежи и откуда-то «подбирать» нужных себе лиц. Для чего это? Не для экспериментов ли в области экспроприаций, что очень нравится группе, вернее, — «коммуне» т. Леске, или для коммунального потребления пищи за одним столом, после чего заняться разговором в области метафизики?