Василий Гроссман в зеркале литературных интриг

Подразумевалось, что если агитпроповцы действовали сообразно плану ЦК партии, то Фадеев не заметил начало очередной пропагандистской кампании. Значит, виноват. Ему и отвечать. Лично – как генеральному секретарю ССП. Все остальные виновные уже наказаны, и только Сталину решать, соответствует ли наказание проступку.

Опять же с необходимостью подразумевалось, что если агипроповские функционеры начали кампанию по собственной инициативе, только Сталину решать, что делать в дальнейшем. Продолжать или прекратить.

В итоге Сталин и решил. Дал понять, что компромисс уместен. Агитпроповская интрига опять не вполне удалась. Сотрудники издательства отделались выговорами, строптивому директору новую должность нашли, а в периодике дилогию признали несколько устаревшей. На том скандал и кончился[321].

Романы Ильфа и Петрова были картами в чужой игре. Так же, как пьеса Гроссмана.

Правда, удар пришелся и по нему. В 1947 году опять началась подготовка выдвижения его кандидатуры на соискание премии. Вновь он предоставил Секретариату ССП автобиографию, заполнил анкету, подготовлены были и характеристики. Словом, как обычно. Постоянный кандидат. Изданием его романа в «золотой серии» обосновывалась и перспектива высшей писательской награды. Но агитпроповская интрига сделала такой аргумент неуместным.

Сам Гроссман был далек от административных интриг. Решал другие задачи. 23 декабря 1947 года указал в автобиографии, что пишет новый роман. Это и нужно было руководству ССП.

Планировалась именно эпопея, сравнимая по объему с толстовской. В автобиографии Гроссман подчеркнул: «Главной моей работой является книга о войне, которую я решил написать весной 1943 года – тогда были написаны мной первые главы. Но, конечно, во время войны работать систематически я не мог и вплотную подошел к этой работе лишь после демобилизации из армии. Почти все свое время в послевоенные годы я посвятил этой работе – она оказалась очень нелегкой».

Он был уверен в успехе. Книгу ждали. Соответственно, отметил: «Я затрудняюсь точно назвать срок окончания этой работы, да, пожалуй, в автобиографии, где речь идет об уже произошедшем, а не о предполагаемом, это и не полагается делать».

Характерно, что книга упомянута и в автобиографии 1952 года. Гроссман там подвел итоги: «Моей главной работой в последнее время было написание романа, посвященного Великой Отечественной войне. Работу эту я начал еще во время войны, посвятил ей восемь лет. В настоящее время первый том этой книги (объемом 40 печ[атных] листов) сдан мною редакции журнала “Новый мир”. Я продолжаю работу над вторым томом романа».

В обеих автобиографиях упомянуто, что его довоенную пьесу критиковали. Однако ни покаяний, ни какого-либо иного комментария нет. Так, был инцидент, а выводы делать вроде бы незачем. О выдвижении на соискание Сталинской премии тоже не сказано.

Часть VII. Правое дело

Контекст пропаганды

Характерно, что антисемитские кампании 1940-х годов, изменившие судьбу многих литераторов, практически не влияли на положение Гроссмана в писательской среде. Он по-прежнему считался классиком советской литературы.

Меж тем опасность была рядом. В автобиографии 1947 года Гроссман указывал, что еще на исходе войны «взял на себя редактирование “Черной книги”о массовом убийстве еврейского населения немецко-фашистскими оккупантами».

Формулировка вполне официальная. Замысел издания, однако, не раскрывался, да и участие в работе не сводилось к редактуре. Несколько более подробные сведения приведены Бочаровым: «В 1945 году он вместе с И. Эренбургом начал составлять и редактировать “Черную книгу” – об истреблении евреев на оккупированной немецкими войсками территории. Для этой книги он написал предисловие и очерк “Убийство евреев в Бердичеве”, собирал и обрабатывал многие материалы. В 1946 году книга была подготовлена. В архиве сохранилось много материалов к ней – фотоиллюстрации, текст очерка Гроссмана, первоначальные планы сборника, перечень материалов и авторов, работавших над ними».

Как известно, работу курировал Еврейский антифашистский комитет, сформированный в 1942 году по распоряжению генсека. Вошли туда, кроме функционеров, известные ученые, литераторы, актеры, режиссеры, музыканты, офицеры и генералы. В общем, этнические евреи, относившиеся к советской элите. Аналогичная организация была создана и в США. Правда, вне правительственных инициатив. Возглавил ее А. Эйнштейн.

ЕАК занимался не только сбором пожертвований, кстати, исчислявшихся десятками миллионов долларов. В СССР переправлялись санитарные автомобили, медицинское оборудование и т. п. Но важнейшей задачей было формирование имиджа государства, оказавшегося главной силой, противостоявшей нацистской Германии. Что, разумеется, подразумевало и открытие Второго фронта в Европе. Издававшаяся на идиш газета «Эйникайт» («Единство») распространялась по всему миру.