Василий Сталин. Письма из зоны

Стало притупляться чувство осторожности в полете, — признался как-то Олег Васильевич. — Но зато я мог точно определить, насколько быстро вылетит самостоятельно тот или иной пилот. Через два месяца всех летчики дивизии уже летали ночью. А через месяц — в составе эскадрилий да еще с боевым применением! Взлеты и посадки производили одновременно всем звеном. И вот за все те ночные полеты — за весь зимний период — у нас не произошло ни одного летного происшествия, ни одной предпосылки к такому. В конце марта почти все летчики сдали на второй класс, — а это ли не событие!

Летно-тактические учения дивизии как бы подвели итог нашей работы. Все полки произвели ночью вылеты на решение учебно-боевых задач с ударами по целям. Ударили как следует, как бывало в дерзких атаках моих однополчан-фронтовиков. А ведь среди штурмовиков было уже много ребят, не нюхавших пороху. Помню, после нанесения удара все сели на других аэродромах, там заправились и снова отработали по целям. И опять: никаких происшествий, никаких помарок. Наш командующий Василий Сталин конечно был доволен. Его задачу мы выполнили. О нашей дивизии заговорили на всех аэродромах — подобного не было еще ни в одном военном округе.

Тут заметим, что в округе успешно осваивались и реактивные самолеты МиГ-15, Ил-28, вертолеты Миля. На «мигах», например, бойцы отработали взлет сразу всей эскадрильей. В то же время — это с 1948 по 1953 год — в округе были созданы авиагарнизоны, где размещались полки с новой боевой техникой, в том числе Кубинка, Подольск, Калинин, Брянск, Рязань, Тула…

Вот что передал мне с просьбой когда-нибудь опубликовать его записки, старший офицер отдела боевой подготовки ВВС МВО полковник Иван Павлович Галей: «Я прослужил в округе более пяти лет. За этот период мне не раз доводилось участвовать в летно-тактических учениях, на штабных занятиях, работать в составе воздушных парадов, которые проводились три раза в году — 1 мая, в День Воздушного Флота и 7 ноября.

От встреч с командующим, от каждого его поручения остались только добрые и поучительные воспоминания. Василия Иосифовича отличала высокая организаторская способность, умение вовремя оценить обстановку и принять грамотное решение. Мне часто приходилось участвовать в подготовке материалов для подведения итогов работы за квартал, за полугодие, за год. Командующий, как правило, и сам заранее готовился к таким совещаниям, а затем, используя схемы, таблицы, диаграммы, часа по два-три говорил о делах и людях авиационных полков и соединений. Он по памяти называл имена многих командиров и начальников — вплоть до эскадрильи и звена, удивляя точностью и глубиной знаний о состоянии дел в частях округа.

А как-то командующий вызвал меня к себе, в кабинет, где уже был начальник аэродромной службы, и спрашивает: «Помнишь, как на аэродроме Дальгов, в Германии, были расположены взлетно-посадочные полосы?». Я ответил, что не только помню, но и знаю, сколько труда мы вложили на их дооборудование. Тогда Василий Иосифович предложил мне изобразить схематически на чертежах их конструкцию. «Мы хотим оборудовать такие полосы на наших аэродромах, в первую очередь, на аэродроме Кубинки и в Мигалово, потом в Сейме», — сказал он и вскоре работа закипела.

Генерала Сталина, — подчеркивал Иван Павлович, — отличало то, что он терпеть не мог лодырей, приспособленцев и ловкачей. Их он наказывал, причем, самым строгим образом. Один командир эскадрильи, например, был наказан за невыполнение плановой таблицы полетов, а летчик получил взыскание за то, что прибыл на полеты неряшливо одетым, небритым. Но с каким моральным удовлетворением наш командующий вручал награды командирам-передовикам, чьи части успешно выполняли задачи боевой подготовки. Помню, среди них были С. Долгушин, А. Куманичкин, П. Чупиков. Душевность и заботливость Василия Иосифовича проявлялась и в жизни рядовых летчиков, техников самолетов, офицеров штаба. Он следил и добивался, чтобы пилотам своевременно оформляли и выдавали вознаграждения за полеты в сложных метеорологических условиях, за освоение новой авиационной техники, чтобы всем не задерживали присвоение воинских званий. А сколько семей с его помощью улучшили жилищные условия, получили квартиры… Он ведь выполнял и обязанности депутата Верховного Совета СССР…»

А шутка ли — в мирное время три «боевика» заслужить! Так вот у нас, в Черниговском военном авиационном училище летчиков-истребителей, начальником «огня и дыма», то есть заместителем командира полка по огневой и тактической подготовке, был летчик 1-го класса майор И. И. Клюкин. Перед выпуском, на государственном экзамене, я слетал с ним в зону и страшно гордился тем событием — сам Клюкин мой пилотаж проверял!

А на выпускном вечере мы, зеленые лейтенантики, поддали как полагается, я тогда отважился — подошел к Ивану Ивановичу и принялся расспрашивать, за что же у него те три ордена. Одна из наград оказалась за пролет 1 мая 1947 года на реактивных истребителях над Красной площадью. Тогда боевые машины вели три летчика — И. Полунин, И. Клюкин и И. Кошель.