Василий Сталин. Сын «отца народов»

Попросила Сашу постоять «на стреме» возле дверей комнаты, в которой лежал Василий, чтобы никто внезапно не вошел. Саша прикрыл прочно дверь. Я подошла к гробу. Василий был в кителе, распухший. Ощупала его грудь, живот. Характерного шва не нашла. Решила расстегнуть китель, чтобы окончательно убедиться в догадке. Расстегиваю… Руки трясутся… Расстегнула пуговицу, другую… Нет следов вскрытия. И тут в комнату врываются два мордоворота, отшвырнули Сашу так, что он ударился о косяк, Надю едва не сбили с ног. Оттолкнули меня… Кричат: «Что вы делаете?! Не имеете права!»

Хоронили Васю без почестей, положенных генералу. Собралось человек 30 казанских зевак с авоськами да кошелками. Несмотря на весну, в Казани не было цветов, а Вася их любил, я объехала цветочные магазины, купила цветы в горшочках. Медсестра Маша принесла куцый искусственный венок. Ни одного военного! Только один мальчик пришел, курсант в форме летчика… Накрыли гроб какой-то пошлой тюлью, мне хотелось к Васе, сорвать ее, но одумалась: «Зачем? К чему? Кто это поймет?»

Капитолина Георгиевна подозревала, что Мария Нузберг в действительности была агентом КГБ и что именно «дорогие органы» приложили руку к смерти мужа. Правда, здесь она буквально повторяет слова Светланы Аллилуевой и прямо ссылается на нее: «Я была у Светы. Вдруг звонит ей академик Вишневский и говорит: «Светлана Иосифовна, будьте осторожны — медсестра Нузберг из КГБ…» Не исключено, что Васильева здесь просто пересказала «Книгу для внучек». Однако многие детали ее рассказа не подтверждаются воспоминаниями присутствовавших на похоронах детей Василия. Так, Александр Бурдонский ничего не говорит о том, как он стоял «на стреме», пока мачеха ощупывала тело отца. И двух «мордоворотов», будто бы силой вытащивших ее из комнаты, тоже не помнит. Хотя если бы кто-нибудь застал Капитолину за подобным занятием, то должен был бы испытать сильнейшее потрясение: чего это вдруг какая-то незнакомая женщина покойника лапает? И уж наверняка подобный инцидент должен был бы запомниться присутствовавшим на похоронах. Но ничего такого никто из них так и не вспомнил. Более того, Александр Васильевич совсем иначе, чем Капитолина Георгиевна, говорит об официальной версии причины смерти отца. Вот его рассказ:

«Я не был с отцом особо близок, но на похороны в Казань я, конечно, приехал. Это был 62-й год. Там был такой чиновник, из КГБ, кажется, и мачеха моя Капитолина Васильева все спрашивала: какой диагноз? Почему умер? Он отвечал что-то невнятное. Размягчение мозга… Пил… Упал и разбился на мотоцикле… Сердце… Никаких бумаг и документов нам не дали. Но за ним ведь тянулся шлейф того, что он пил. Поэтому легко говорить, что это естественная смерть. За год до смерти его смотрел Бакулев, знаменитый врач, который лечил его с детства. У него отец был вместе с моей сестрой. И когда отец переодевался после осмотра, Бакулев вдруг заплакал. И Надежда жутко перепугалась. Она, в отличие от меня, очень любила отца. А Бакулев говорит: подумать только, у него совершенно умирают ноги. И сердце, бычье сердце. У курильщиков такое бывает.

Когда мы приехали в Казань, он лежал еще даже не в гробу, и, когда Капитолина подняла простыню, я сначала заметил, что вскрытие уже было сделано, но было странно, что у него синяки на запястьях. И лицо было разбито — будто он ударился перед смертью. Мне почему-то бросились в глаза эти синяки на руках.

Наручники? Не думаю. Впрочем, в России стольким царским детям помогали уйти из жизни…»

Надежда Бурдонская, в отличие от брата, утверждала, что вскрытия тела отца так и не было произведено: «18 марта 1962 года он позвонил мне, мы говорили долго. Он очень просил приехать. Встреча, к сожалению, не состоялась. Смерть моего отца до сегодняшнего дня для меня загадка. Заключения о его смерти не было».

О том, что после выхода из тюрьмы Василия осматривал академик А. Н. Бакулев и нашел только заболевание сосудов ног (возможно, отдаленное последствие ранения 43-го года), вспоминала и Капитолина Васильева. Однако материалы этого осмотра до сих пор не обнаружены. Отмечу, однако, что свидетельства Александра Бурдонского и Капитолины Васильевой в этом пункте противоречат тем данным о состоянии здоровья Василия Сталина, которые сообщали Шелепин и Руденко Хрущеву в январе 60-го. Неужели академик не заметил язвы желудка и сердечных заболеваний, по которым был специалист? Не могли же Генеральный прокурор и председатель КГБ все это придумать. Кстати, именно из-за обострения язвы Василий после тюрьмы попал в больницу, где и познакомился с медсестрой Марией Игнатьевной Нузберг.