Ватага из Сан Лоренцо

— Ах, вот как, теперь ты ещё сопротивляешься?! Предупреждаю: тебе не поздоровится, если ты ещё хоть раз заговоришь с этими четырьмя оборванцами! Будь спокоен, я всё видела. Сегодня, пока ты болтал с ними, никто не дал тебе ни гроша. Разве ты не понимаешь, что они приходят только смеяться над тобой? А ты, дурень, развесил уши и отказываешься от денег ради болтовни!

— Они не смеются надо мной! — воскликнул Нандо. — Это мои друзья!

Старуха толкнула слепого. Он взмахнул руками, стараясь ухватиться за какой-нибудь предмет, но, ничего не найдя, грохнулся на пол.

— Эти воры крадут у тебя деньги! — словно чёрный ворон, каркала над мальчиком мерзкая баба. — Берегись! Если я ещё хоть раз застану их возле театра, £0 я навсегда отобью у тебя охоту точить лясы! Ты должен зарабатывать себе на хлеб, — понял? Иначе отправишься в приют! Ох, как ты потом будешь плакать! Там тебя будут кормить палкой. Но таких как ты, не жалко; только там тебе и место!..

Нандо промолчал: мысль о приюте пугала его. Он с трудом встал на ноги и ощупью добрался до постели. И вдруг его осенило: «Если мегера отправит меня в приют, кто будет приносить ей деньги?» Мальчик смутно понимал, что старуха нуждается в нём. Он ощущал на своём лице её дыхание, и оно вызывало в нём отвращение. Он представлял себе сварливую бабу уродливой, грязной, с алчным выражением лица. Конечно, такая не могла держать его у себя из милосердия.

Не переставая ворчать, хозяйка удалилась, а немного погодя Нандо услышал грохот сковородки и запах жареного сала. Время от времени старая ведьма подходила к мальчику и повторяла:

— Попробуй только ещё болтать с этими оборванцами!.. Неблагодарный! Без меня ты давно подох бы с голоду!

Так продолжалось до тех пор, пока старуха не принялась за еду. Нандо она ничего не дала. Быть может, хозяйка надеялась, что он у неё попросит, и тогда она снова сможет его отчитать.

Но Нандо молчал. После обеда мегера поставила на стол миску с супом, чтобы запах пищи сильнее возбуждал его аппетит.

— Послушайте, — сказал вдруг Нандо.

— А, ты проголодался? — с нескрываемым злорадством спросила старуха. — Видишь, если бы не я…

— Нет, мне вовсе не хочется есть, — спокойно ответил слепой, — я хочу попросить у вас на завтра аккордеон…

До сих пор Нандо мирился с тем, что получал аккордеон, только когда хозяйка ему предлагала. Но почему она не даёт ему инструмент всегда, — ведь сама она играть не умеет? Мальчик удивился, что никогда раньше не задумывался над этим.

— Аккордеон мой, и я даю его, кому хочу! — закричала она, — Думаешь, я живу на твои жалкие гроши? Умным людям аккордеон приносит, хороший доход!

Теперь Нандо понял всё: в те дни, когда старуха не давала аккордеон ему, она одалживала его другим, должно быть, таким же нищим, как он, а за это те приносили ей часть вырученных денег.

Нандо больше ничего не сказал и лёг на кровать. Обрывки мыслей, режущих, точно осколки стекла, проносились в его голове, и из них получалась одна мысль, вернее даже не мысль, а одно конкретное неприятное ощущение, из которого постепенно вырастал образ хищной старухи с отвратительным дыханием и тысячей жадных, алчных рук.

Однажды мальчик уже испытал нечто подобное. Он держал в руках кузнечика, и тот показался ему злым, способным причинить боль. Хрупкое маленькое насекомое ничего не стоило раздавить, но Нандо подумал: всё же это живое существо — и отпустил его, устыдившись своей злости. Теперь слепой находился в руках мегеры, подобно тому кузнечику.

Впервые Нандо по-настоящему понял: старуха ненавидит его, хотя и живёт за его счёт. Для неё он вроде аккордеона — источник дохода, и только.

«Я стою не больше, чем старый аккордеон, башмак или свитер, — размышлял мальчик, — вещь, которой пользуются, а потом выбрасывают, когда она приходит в негодность… Грош мне цена… Собаки, кошки и те видят, могут сопротивляться… Зачем только я живу на свете?!»

Нандо сжимал кулаки; глаза у него горели, но он не плакал: слишком тяжело было у него на душе. Разве не горько мальчику сознавать себя вещью, которая существует лишь как источник дохода!

Когда на следующее утро Казначей, Марко, Джиджино и Джованна пришли к слепому, он сидел с поникшей головой; на коленях у него лежала закрытая книга, а чашка, в которую обычно клали милостыню, валялась под стулом: мальчик бросил её туда с досады.

Едва Нандо почувствовал приближение ребят, он потянулся к ним, как умирающий от жажды тянется к воде. Ребята, сияющие от радости — ведь они шли покупать мяч, — ужаснулись: никогда ещё они не видели Нандо в таком отчаянии.

— Да, да, старуха права: я никчёмный человек и ни на что не гожусь! — воскликнул он, сжимая руку Джованны. — О, я не хочу больше Жить!

Затем мальчик рассказал о ссоре с хозяйкой. Друзья всячески пытались ободрить его, но их усилия были тщетны.

— Нандо, мы ведь твои друзья, мы тебя любим… Не думай больше о старухе… — уговаривали его дети.

Слепой покачал головой.