Вацлав Нижинский. Новатор и любовник

«Синий бог» не получил шумного одобрения, в отличие от других балетов Дягилева, хотя Брюссель в своей статье в «Фигаро» не нашел у него недостатков. Он пишет о том, что композитор, поклонник Моцарта, «старается писать со все возрастающей простотой». Работа художника представляет собой «вершину декоративного искусства». Постановка Фокина так же хороша, как и «Жар-птица», а то, как он поставил сцену укрощения Богом чудовищ (тема, к которой так часто и безуспешно обращались в прошлом), «на этот раз обернулась триумфом оригинальности, изобретательности и пластической красоты». Он хвалил Нижинскую в роли опьяненной баядерки, восхищался достоинствами Нелидовой (отметив ее парижский дебют); воспевал разнообразные дарования Карсавиной, заявив, что в ее искусстве выражена утонченная душа, и счел, что Нижинский никогда не был так великолепен, как в этой роли, достойной его таланта.

Второй новинкой сезона стала показанная 20 мая «Тамара». Она дала возможность исполнить шедевр русской музыки, подвигла Бакста на создание необыкновенных декораций и составила одну из самых сильных ролей Карсавиной. Сцена представляла собой интерьер башни с темно-красными и пурпурными кирпичными стенами, вздымающимися на головокружительную высоту. На груде подушек в окружении слуг грузинская царица-нимфоманка поджидает заезжих путешественников, чтобы подарить им свою любовь, а затем убить. Томная восточная музыка сменяется ритмичными кавказскими танцами, в одном из которых кружащиеся вихрем мужчины, танцующие на носках сапог, бросают кинжалы, так что они вонзаются в пол — драма сливается с танцем. Приезжает странствующий принц в исполнении Больма, его любят, вовлекают в танец, закалывают кинжалом и сбрасывают в реку. Царица впадает в дремоту до тех пор, пока на горизонте не появится следующий всадник. «Вампирья» красота Карсавиной, ее бледное лицо и брови, сведенные по совету Дягилева в одну линию, были запечатлены в портрете Глина Филпота.

Дягилев не жалел ни времени, ни средств, чтобы создать благоприятное мнение о первом балете Нижинского. По словам Фокина, на генеральной репетиции балет встретили таким гробовым молчанием, что после поспешно организованной закулисной конференции Астрюк встал перед закрытым занавесом и объявил, что, «поскольку такое новаторское произведение невозможно понять после одного просмотра, балет будет повторен», а в фойе критикам и любителям балета подали шампанское и икру, чего никогда прежде не происходило.

Декорации Бакста к «Послеполуденному отдыху фавна» представляли собой более условный пейзаж, чем декорации к «Нарциссу» и «Дафнису», словно создавая эту пеструю, испещренную крапинками и полосками, как бы растворяющуюся в воздухе композицию, выдержанную в серых, красновато-коричневых и зеленых тонах, он попытался найти эквивалент музыке Дебюсси на языке узоров и цвета, характерных для Наби. Здесь дизайн значительно больше, чем в других работах Бакста, напоминает всеобъемлющие декорации Вюйяра, в которых ковер, кошка, обои и люди рассматриваются беспристрастно, как цветовые пятна. На память приходят строки Эндрю Марвелла:

Уничтожая все, что сделано
К зеленой мысли в зеленой тени.

Все действие балета происходит на авансцене, танцоры движутся словно по параллельным колеям, а задник выдвинут вперед на уровень вторых кулис. Покрытие пола до того пригорка, где лежал Фавн, черное, далее — зеленое. Освещение было задумано так, чтобы фигуры казались плоскими.

Персонажи в костюмах Бакста не выглядели закамуфлированными. Они выстраивались, создавая впечатление фриза. На нимфах были длинные туники в складку, из белого муслина с синим или рыжевато-красным узором: полосками, волнистыми линиями, орнаментом из листьев или клетчатой каймой. Они танцевали босыми с подкрашенными красным пальцами ног. На головах надеты плотно обхватывающие, ниспадавшие длинными прядями парики с золотыми шнурками. Грима было мало. Бакст подкрасил их веки «бело-розовым тоном, как у голубей». Костюм Нижинского представлял собой сплошное трико кремового цвета с темно-коричневыми пятнами на плечах, локтях, боках, ягодицах, коленях — оно напоминало шкуру теленка. У него был маленький хвост, тело у талии обхватывала виноградная лоза, на голове — плетеная шапочка золотистых волос, как у нимф, но с двумя золотыми рожками, прижатыми с обеих сторон и образующими небольшой кружок.

«Грим полностью изменил лицо Нижинского. Он подчеркнул раскосость своих глаз, и это придало ему сонное выражение. Красиво очерченный по природе рот он сделал гораздо тяжелее, так что в нем появилось нечто безгранично томное и животное. Его лицо с высокими скулами удивительно легко поддавалось трансформации. Уши он удлинил и заострил с помощью воска телесного цвета, сделав их немного похожими на лошадиные. Нижинский не имитировал, он стремился воссоздать образ умного животного, почти человека».

Только на нем и на Нелидовой в роли Высокой нимфы были золотые сандалии.

Премьера «Послеполуденного отдыха фавна» состоялась в среду 29 мая.