Вацлав Нижинский. Новатор и любовник

А. Б. Но в конце концов выйти замуж за человека, которого вы не знаете, совершенно незнакомого, за человека, с которым вы даже не можете разговаривать…

Р. де П. Но я знаю Нижинского. Я много, много раз видела, как он танцует. Я знаю его гений, его характер — все.

А. Б. Вы — дитя. Вы знаете его как артиста, а не как мужчину. Он любезный молодой человек, приятный коллега, но, должен предостеречь вас, он абсолютно бессердечен.

Больм рассказал ей историю о реакции Вацлава, вернее, об отсутствии реакции на смерть Томаша Нижинского, утверждая, будто Вацлав лишен нормальных человеческих чувств.

Р. де П. Не обязательно. Нет, нет, я уверена, у него доброе сердце. Тот, кто танцует так, как он, не может быть жестоким. А впрочем, мне все равно.

А. Б. Ромола, я обязан предупредить вас. Я знаю ваших родителей, мне оказывали гостеприимство в вашем доме. Это мой долг. Дружба Нижинского с Дягилевым, хотя, возможно, вы этого и не понимаете, больше чем просто дружба. Вероятно, он не сможет полюбить вас, и это разрушит вашу жизнь.

Р. де П.(очень решительно). Благодарю вас. Я знаю, вы желаете мне добра. Но я выйду замуж несмотря ни на что, даже если вы правы. Пусть я лучше буду несчастлива, служа гению Нижинского, чем счастлива без него.

Больм низко поклонился и ушел.

Капитан и Гинцбург предлагали устроить свадьбу на корабле, но Нижинский хотел «настоящей церковной церемонии». И жених, и невеста были католиками. Когда этим вечером Вацлав проводил Ромолу до каюты, он думала, что он войдет к ней. В Венгрии обручальное кольцо давало право на добрачные отношения. Но Вацлав, улыбнувшись, поцеловал ей руку и пожелал спокойной ночи. Зайдя так далеко, он хотел сделать все должным образом. Она не знала, чувствовать ли себя польщенной или обиженной, и даже подумала, что Больм, возможно, и прав.

На следующий день Ромола с наслаждением получала поздравления от труппы и с удовлетворением обнаружила, что Григорьев, такой властный в отсутствие Дягилева, стал подобострастно вежливым. Она была далека от мысли, что послужит причиной раскола Русского балета, не представляла, как сильно полюбит Нижинского, и не предчувствовала долгих лет страданий, которые выявят в ней поистине героические качества, которых она в себе и не подозревала.

Телеграмма Эмилии Маркуш с просьбой руки Ромолы была переведена на литературный французский Гинцбургом и отправлена по радио.

Гинцбург организовал на борту торжественный обед в честь помолвки вечером 2 сентября, но корабль шел тогда через залив Святой Екатерины, знаменитый своими штормами, и по мере того, как усиливалась качка, участники труппы один за другим поспешно покидали столовую.

Мими Рамберг стояла на носу корабля, глядя вниз на бушующие волны, ветер ревел и трепал ее волосы и юбку, а она плакала навзрыд: «Я хочу утонуть! Я хочу утонуть!» В ее горе опасно было там находиться, она действительно могла лишить себя жизни, но почувствовала руку на своем плече. Это был ее поклонник Владимир Романов. Или из чувства сострадания, или надеясь воспользоваться случаем, он появился из темноты, чтобы спасти ее… для будущего.

«Эйвон» миновал Сантус и Монтевидео и приближался к Рио-ла-Плата, а в субботу 6 сентября высадил своих пассажиров в Буэнос-Айресе. Жизнь некоторых из них непоправимо изменилась за время путешествия, к лучшему или к худшему — неизвестно. Нижинский и Ромола остановились в отеле «Мажестик», он в люксе на первом этаже, она — в комнате на третьем. В воскресенье Нижинский отправился осмотреть сцену театра «Колон», которую счел большой и великолепной. Ромола поехала осматривать достопримечательности в парк Палермо с Батонами. Все встретились в тот вечер за ужином с Карсавиной, прибывшей ранее. Как и следовало ожидать, Ромола сочла Карсавину очаровательной. Поставленная перед fait accompli[332], балерина была избавлена от необходимости принимать неприятное решение — стоит ли ей вмешиваться в ситуацию, что было бы ей крайне не по душе. Сейчас ей оставалось только быть, насколько это возможно, любезной и надеяться на лучшее. Карсавина размышляла: окажись она на борту «Эйвона», попыталась бы она убедить Нижинского в том, что его брак может обернуться бедствием для Русского балета? Ответа на этот вопрос у нее не было.

В понедельник 8 сентября состоялась первая репетиция труппы. Григорьев предоставил Ромоле роль в кордебалете в «Князе Игоре», «Клеопатре» и «Шехеразаде». У нее появилась возможность увидеть мельком новую грань характера ее жениха.