Вацлав Нижинский. Новатор и любовник

Леди Рипон писала Мисе Серт о Нижинском: «Некоторые не верили, что он хотел вернуться в Русский балет, но, бывая здесь, он каждому говорил, что несчастен из-за своей отставки, и его единственное желание — вернуться». Друзья леди Рипон настаивали на том, чтобы она убедила Дягилева принять Нижинского обратно в труппу. Сама она полагала, что Фокин в художественном отношении подходит труппе лучше Нижинского, ибо в балетах Нижинского «кордебалет стал дезорганизованным просто до неузнаваемости», однако ее личная преданность Вацлаву была безгранична. Ясно, что она была одной из тех, кто предпочитал такие балеты, как «Призрак розы», дерзким экспериментам Нижинского. Относительно Дягилева и его контрактов она писала так: «Он говорит, что никто не удовлетворяет его в настоящий момент!» — и расстроилась, узнав от Миси, насколько крепко он «связал себя с Владимировым». Ее также беспокоили «сплетни о нем и его новом друге» (Мясине). Казалось, она верила — или старалась поверить, — что у Нижинского нет «ни малейшего желания быть балетмейстером» и он «готов танцевать с Фокиным по очереди». Не сумев ничего сделать для воссоединения Дягилева и Нижинского, леди Рипон «ожидала предстоящего сезона с возрастающим беспокойством и желанием отправиться куда-нибудь далеко, где не будет никакого театра, поскольку когда кто-то приносит Искусство в жертву личным интересам, то пропадает всякое желание иметь к этому какое-либо отношение».

Болезнь Нижинского продлилась два месяца, и ему было рекомендовано после выздоровления только танцевать, а от административной деятельности отказаться. Во время выздоровления он и Ромола подолгу гуляли по Ричмонд-парк. Так как приближалось рождение ребенка, они вскоре уехали в австрийский Земмеринг, ища уединения, которое Нижинский считал очень важным, а затем — в Вену.

Репертуар труппы Дягилева для сезонов в Париже и Лондоне, впервые без Нижинского, был почти сформирован. В дополнение к русским операм с участием Шаляпина, которые давались в Лондоне, должна была пойти опера Стравинского «Соловей» по сказке Андерсена в «китайском» оформлении Бенуа. Хореография этого балета была поручена Борису Романову, чтобы освободить Фокина, а также потому, что Фокин больше и не желал создавать постановки на музыку Стравинского. В репертуар также вошла опера Римского-Корсакова «Майская ночь». Фокин подготовил четыре балета: «Легенду об Иосифе» на музыку Штрауса, с яркими декорациями в стиле Веронезе работы Серта и костюмами Бакста; «Бабочек» на фортепьянные пьесы Шумана в оркестровке Черепнина, с декорациями Добужинского и костюмами Бакста; «Мидаса» на музыку Штейнберга, также в оформлении Добужинского, и «Золотого петушка». Поскольку Черепнин не закончил партитуру балета «Красные маски», постановку которого предполагалось поручить Горскому, возникла необходимость в другом балете для сезона 1914 года. Фокин два года назад хотел поставить «Золотой петушок» Римского-Корсакова как балет для Павловой, но балерина сочла его неподходящим. Фокин пишет, что он предложил Дягилеву заменить балет Черепнина «Золотым петушком», и Дягилев принял решение создать оперу-балет. По рекомендации Бенуа Дягилев доверил создание декораций и костюмов московской художнице Наталье Гончаровой. Тем не менее участие самого Бенуа в создании «Петушка» было значительным. Он всегда хотел работать над этой оперой, с тех пор как в 1909 году услышал ее. Кроме того, так как певцы зачастую неспособны к актерской игре, Бенуа придумал удалить их со сцены, а их роли поручить актерам-мимам. Его идея пришлась по душе и Дягилеву, и Фокину, который выдавал ее за собственную. Однако здешняя оркестровая яма была слишком мала для размещения солистов и хора Большого театра, поэтому Бенуа решил расположить певцов, одетых в одинаковые костюмы, ярусами по обеим сторонам сцены.

Балет Дягилева прибыл в Монте-Карло, и 16 апреля состоялся первый спектакль «Бабочек» с Карсавиной и Шоллар в ролях девушек и Фокиным в роли Пьеро. Фокин, не тратя времени даром, принялся за восстановление своего подзабытого «Дафниса и Хлои», в котором теперь танцевал сам в паре с Карсавиной. Также была возобновлена «Трагедия Саломеи», но успеха не имела. Дягилев, возвратившись из России, присоединился к труппе перед окончанием сезона в Монте-Карло.