Важенка. Портрет самозванки

— У вас еще гормональный фон сейчас перестраивается, эмоции через край, это понятно, — ласково говорила доктор. — Да, а потом, вы же на скрипке играете. Говорят, даже в музыке это особая категория. Люди чувствительные, все через сердце. Так что слезы ваши…

— Не знаю, — всхлипнула Лиля, — все вместе.

Пробегая через холл, она радостно крикнула в сторону регистратуры: до свидания! Тетенька за стойкой приподнялась со стула взглянуть на нее.

Лиля шагнула с крыльца в уютный квадратный дворик поликлиники, снова удивилась этому прозрачному спокойствию вокруг. Двухэтажная скобка здания, затерянного среди немецких коттеджей, утопала в зелени. В центре дворика толпились астры в бетонном кольце клумбы, от которого разбегались по сторонам безлюдные выметенные дорожки. Тяжелая листва застыла в небе без движения, и только рыжая тощая кошка чиркнула мимо астр.

— Это даже не бархат, — думала она. — Точно меня голую завернули в какой-то солнечный мех. И я дремлю, и мне нежно-нежно. Наверное, последний такой день.

Она брела по аллее к Среднеохтинскому, через дворики малоэтажек, мимо голубя, расхаживающего под старыми липами на столе, у правой ножки костяшка домино, мимо изящной девушки с сигаретой в тени разросшихся кустов, мелкие темные ягодки.

Они встретились глазами.

— Важенка! — крикнула Лиля.

На секунду ей показалось, что Важенка хочет убежать: это я, я, куда ты? Лиля развеселилась.

— Я смотрю, девушка прячется в кустах с сигаретой, потому и не приглядываюсь особо, чтобы не смущать. Ну, прячется и прячется, — Лиля целовала Важенку в облачке дыма, сморщилась потом. — Ты куришь?

Важенка посмотрела на сигарету, кивнула недоуменно: ну да, а что?

Лиля смутилась. В возникшем молчании было слышно, как часто клюет голубь какие-то крошки со стола.

— Как красиво, — чуть отклонившись, сказала Лиля, оглядывая Важенку: высокий хвост, платье-сафари, кожаные сандалии на толстой подошве.

А на ней старенькие вельветки, пыль в волосах, кеды. Дорожная сумка оттягивала руку.

— А ты откуда? — Важенка, присев на корточки, тушила сигарету в траве.

— Из Нарвы, от няни, из женской консультации, отовсюду! Представляешь, — Лиля бросила сумку на траву, чуть понизила голос, — я беременна! Двенадцать недель. У нас с Митей будет ребенок…

Она стояла с улыбкой, оставив место для радостного возгласа подруги, но та продолжала сидеть на корточках, не поднимая головы, и тушила, тушила в траве давно погасший, уже сломанный у фильтра окурок. Лиля позвала ее, и Важенка медленно подняла голову. Запрокинув лицо, смотрела на Лилю непонимающе и как-то болезненно. Ремешок ее сумки свалился с плеча, и Важенка проследила, куда он упал.

Лиля растерянно сжимала и разжимала кулаки, выбрасывая пальцы. Потом на левой ладони соединяла поочередно подушечки всех пальцев с большим, не сгибая их, как будто давила ягоды.

— Иди сюда, — Лиля протянула руку. — Вставай, вставай.

Важенка поднялась. Лиля сильным движением прижала ее к себе.

— Послушай меня, я все знаю. Я все про тебя знаю. Про Аркадия, про ребенка, мне утром Зинаида Леонидовна рассказала, — Лиля прикрыла глаза. — Послушай меня…

Она говорила и говорила, крепко сжимая Важенку в объятиях. Рассказывала, как очутилась сегодня в ее бывшей квартире, про бабку, про ребенка, своего, Важенкиного, про то, что все будет хорошо, снимем комнату рядом, а первое время можно пожить у них с Митей, строила планы, даже чему-то рассмеялась. Говорила нервно и нежно. Важенка в первую минуту оставалась неподвижной, но потом Лиля почувствовала, что она пытается высвободиться. Не пускала ее.

— Лиль, все нормально, я пойду, ладно? Мне надо идти. У меня талончик на одиннадцать, — попросила Важенка.

Лиля разжала руки, и Важенка, как-то криво улыбаясь, попятилась от нее.

— Пока… мне правда надо, — она кивнула в сторону поликлиники. — Ну, сама знаешь…

Сделала еще два шага спиной вперед, где-то у бедра помахала ладонью на прощание и, повернувшись, быстро зашагала к зданию женской консультации. Лиля секунд пять смотрела ей вслед, потом бросилась вдогонку.

— Не, я так не могу. Пиши давай. Есть листочек? Пиши адрес в Лейпясуо. Я сейчас прямо туда. Приезжай к нам сразу после врача, как тут все закончишь. Митька где-то в Москве, а няне плохо, всю ночь было плохо. Там днем перерыв, электрички не ходят, не успеешь до него? В 12:30 последняя, потом только в полпятого. Ну хоть вечером приезжай, а? Там печка, уйдем на веранду от няни, чай с сушками, лампу керосиновую зажжем… Осень почти. Поболтаем. Я так соскучилась по всем… о, давай баню затопим!

* * *

Уже на остановке Лиля передумала ехать сразу на вокзал. Решила забежать домой за скрипкой, переодеться. Если без лишних движений, можно успеть до перерыва. Дома быстро опустошила сумку. Потом собирала заново. Поменяла ноты, книги, кинула пару маек, смену белья, олимпийку, зубной порошок, старенькую скрипку. Ее немецкая, мастеровая, еще довоенная, приедет с родителями только через три дня.