Вдаль и вдаль ведут дороги. Путешествие двух братьев

«У меня слабое сердце. Это вредно для здоровья», – говорю я с нервным смехом и слова застревают у меня в пересохшем горле. Ожидание – это пытка. Я опять откидываюсь назад. Жду ужасный переломный момент. И меня опять тянут.

«Это самый худший из всех возможных…» – шумно выдыхаю я, не зная, что и сказать. А потом поворачиваюсь к камере Дрю и вру: «На самом деле, нет. Ничего страшного». Отчасти это бравада, а отчасти нежелание доставлять удовольствие этим новозеландцам. Они явно упиваются моим страхом. Я знаю, что произойдет, но эти ложные старты только заставляют мое сердце биться быстрее и портят мне культурную речь.

Я отклоняюсь назад. Ну, попробуем еще раз.

И назад. Он опять поставит меня, я знаю.

И назад.

Я ошибся.

Эта сильная рука меня отпускает. Гравитация побеждает, и я падаю. Мой первый инстинкт – орать во все охваченные паникой легкие и обозвать этих новозеландских садистов самым плохим словом, которое может прийти в голову в такой момент. Звук «а» на конце этого слова почти утонул в моем падении. Я говорил, что я падаю? Вращаюсь. Кручусь. Сквозь ветер я слышу доносящийся сверху смех – надо мной, над моей беззубой руганью. В моем поле зрения размыто вращается шквал обычных ориентиров в пространстве – утес, небо, далекая река, утес, небо, река, утес, небо, РЕКА! А потом, внезапно, я перестаю падать. Я раскачиваюсь, взлетаю вверх и вдоль каньона по огромной свистящей траектории. И назад. И я выдыхаю. Смеюсь. В уединенных объятиях каньона целую свою татуировку «х» на руке и думаю о Майке, когда в конце концов качели замедляются и включается лебедка, чтобы поднять меня обратно.

«И все? – с вызовом спрашиваю я, когда моя голова появляется над платформой, – все, что вы можете предложить?» И тут же осекаюсь, осознав, что все еще болтаюсь в пространстве и, значит, остаюсь мишенью для жестоких выходок. И шутливо ухмыляюсь: «Вы, ребята, классные». Кто-то протягивает руку и отстегивает мой ремень безопасности. Стул вдруг отодвигается и на миг меня охватывает слепая паника. Но стул, как и я сам, конечно, привязан к чему-то еще. Меня тащат на относительно безопасное место.

Оказавшись на платформе, я отодвигаюсь от края.

Кто-то спрашивает: «Еще кто-нибудь хочет покачаться?»

Дрю прячется за камерой.

«А знаете что? – начинаю я, не будучи уверен, что кончу фразу, какой бы мыслительный процесс не происходил сейчас в моей голове. – Я покачаюсь еще раз».

Я представляю, что было бы, будь здесь Майк. Я почти чувствую, что он здесь. Детали я, может, и не продумал, но чувствую, что хочу, на этот раз сделать больше, чем минимум. Хочу быть чем-то большим, чем марионеткой во власти списка Майка и моего страха. Хочу продвинуться немного дальше. Чтобы доказать себе, что я могу. Сделать то, что сделал бы Майк.

Мгновение спустя, снова пристегнутый ремнями и на краю пропасти, я начинаю сомневаться в здравости этого рассуждения. Если бы Майк был здесь, мне не было бы абсолютно никакого смысла проходить через этот ад больше одного раза. Он превосходил меня во всем каждый раз. Что я делаю? На этот раз я по необъяснимой причине решил соскочить назад, заложив руки за голову в притворном безразличии. Нависая над обрывом, мне едва удается удержать скользкие от пота пальцы переплетенными.

«Скажи что-нибудь для потомства», – бормочет из-за камеры Дрю, и мой первый порыв – сказать ему, куда ему надо пойти.

Вместо этого я начинаю: «Здравствуйте и добро пожаловать…» И тут понимаю, что сказать-то мне, в общем, нечего, кроме: «Серьезно, если у вас есть список предсмертных желаний, лучше порвите его, потому что там попадается вот такое. А в том, чтобы это выполнять, нет ничего хорошего. И значит…» Я смотрю на реку внизу, подо мной. Зачем я это делаю второй раз?

«Сейчас я это делаю просто так, – признаюсь я. – С тем же успехом я мог бы просто уйти». И делаю это.

Прыгаю. И на этот раз мне страшно до тошноты от того, как быстро безопасная платформа превращается в едва различимую точку сверху. Я думал, что не видеть, как земля устремляется к тебе, это благословение, но чувство падения даже усиливается, когда ты видишь, как уменьшается стартовая площадка.

Достаточно. Это все. На сегодня. По дороге назад в Куинстаун уровень адреналина падает, и я с легкостью признаю, что совершенно вымотан. Все, чего я сейчас хочу – это чашечка хорошего кофе с пирожком. На удивление Новая Зеландия славится изумительными пирожками. Они пекут их размером с ладонь, обычно с говяжьим фаршем и подливкой или с мясом и сыром (этот вкусный), иногда кладут сверху картошку, но чаще слой теста, и это прекрасный перекус. Пирожки здесь повсюду и очень вкусные.

Так вот, я хочу пирожок. И кофе. И до конца дня абсолютно ничего не делать.

Если с музыкой