Вдоль берега Стикса

Харон шевельнул веслом, и лодка ловко обогнула стаю зубастых существ, напоминающих одновременно и рыб, и птиц. Звери с интересом следили за путешественниками, но мастерство кормчего не давало им надежды попробовать лодку на клык.

— Если я… Если проклятые не справляются, местный бог не может взять их под свою защиту?

— Бог Стикса? Бездетный? Бог-отчим? Плачущий?

Азраил перечислял имена хлёстко, показывая всю абсурдность вопроса. Но всё же Альке показалось, его голос дрогнул на последнем слове.

— Единственное, что даётся всем новоприбывшим без исключения, — Азраил встал с банки и вгляделся в точку прямо по курсу. — Это понимание языка Стикса.

— Тут есть свой язык?

— Тут у всех один язык. Я с тобой на нём говорю.

Впереди на грани видимости появилась светлая точка. Не яркая, как окружающие звёзды, но и не черная, как остальной небосвод. Алька не мог пока разглядеть, живое это существо, берег одного из миров или какой-нибудь корабль. Харон тоже заметил эту точку, чуть сощурил взгляд на пару мгновений — и всё, больше никак не отреагировал.

— Азраил, ты говоришь так, словно во всей вселенной нет миров, где люди были бы счастливы.

— А их и нет.

— Но ты был не во всех мирах?

— Конечно.

— Тогда почему можешь утверждать?

— Дело не в числе миров, а в принципе их создания. Богам более по душе константы, чем переменные. База под эволюцию любого народа закладывается почти одинаковая. Человек должен постоянно стремиться к счастью, это его цель.

— Не достигать его, а стремиться?

— Да. Сначала он счастлив минимальной безопасностью, затем достатком, затем комфортом, возможностью самореализации и так далее. Ставит всё новые и новые горизонты. Если в какой-то момент один из народов сочтёт, что достигнутого уже достаточно, можно просто наслаждаться достигнутым, это останавливает развитие. Отводит на второй план обязательные нужды, в том числе борьбу за выживание. Как только подобное происходит, приходит другой народ, более сильный и менее довольный. Случается резня, цикл повторяется.

— А если нет такого народа? Если все народы мира одинаково счастливы?

— Тогда развитие всего мира останавливается. И такой мир богу становится не интересен.

Алька не уступал.

— Даже в этом случае можно позволить людям развиваться, прогрессировать, жить лучше.

— Да? А что ты понимаешь под словами жить лучше? Насколько я знаю людей, для большинства из них это значит сидеть на жопе ровно, ублажать свои органы чувств и обрастать материальными благами. Да, желательно при этом самому ничего не делать, ублажать и производить блага должны окружающие.

— Ты передергиваешь!

— Приведи пример из истории, скажем, своего мира, который противоречил бы моим словам.

Алька попробовал было воззвать к своей памяти, но в ответ получил лишь приступ головной боли.

— Ты же знаешь, что я не помню своего мира! — буркнул он дьяволу.

— Разумеется, — осклабился тот, — потому и предложил. Короче будет спор. Хотя ты всё равно не смог бы подобрать ни одного примера.

Алька набычился и из принципа решил стоять на своём.

— Бог не должен закладывать такую модель мироздания. Он должен учить людей добру, гуманизму…

— С какой стати? — расхохотался Азраил. — Вы, люди, постоянно обожествляете тварей и очеловечиваете богов, вот в чем ваша проблема. Ты ещё заяви, что боги должны откликаться на молитвы людей!

— А разве нет? Ведь для этого и нужны молитвы!

Азраил издал низкий короткий звук. То ли хмыкнул, то ли рыкнул. С его вытянутой мордой и гортанным выговором — поди разбери. Может, просто кашлянул.

— Ты это всерьёз сейчас сказал? Или одна из дурацких шуточек, которых я все равно не понимаю?

— Совершенно всерьёз!

— Тогда задай вопрос ещё раз, медленно, осмысливая значение каждого слова. Ответ кроется в вопросе.

Алька повторил, потом ещё раз, но не удовлетворил дьявола и не понял нравоучения. Он лишь покачал головой и произнёс фразу сам.

— Почему боги — он выделил это слово голосом, но пиетета такое выделение не прибавило — должны откликаться на молитвы людей?

Последнее слово, тоже произнесенное громче других, прозвучало и вовсе презрительно. Интонация хорошо показывала мнение Азраила о первых и вторых.

— А почему они должны реагировать на ваши молитвы? — Он сделал упор на слове «почему». — Если бог создаёт мир, создаёт всех тварей на нем, почему именно на ваши просьбы он должен обращать внимание? А не на мольбу шакала, чтобы ты повернулся спиной и позволил впиться зубами в загривок? Не на молитву мухи, чтобы кто-нибудь поскорее сдох и позволил ей продолжить род? Кто решил, что именно вы — вершина божественного творения и его любимые существа, по прихоти которых он должен сразу бросать все дела и нестись ублажать вас?

— Ну, например потому, что только нас он наделил разумом.

— Да-а-а-а? — Удивление Азраила выглядело весьма искренним. — Я бы на твоем месте не был так уверен. Ни в отношении только вас, ни в отношении разумности. Задумывался, насколько разумна корова и считает ли она человека умнее себя? Хватает ли её мозга на то, чтобы осознать разумность своих хозяев?

— Нет, как-то не доводилось.