Вдоль берега Стикса

Запыхавшийся мальчишка протянул Альке довольно большой, но не тяжелый холщовый свёрток. Поверх ткани проходила веревка, Алька взялся за неё, сверток раскрылся. В руках оказалась добротная дорожная сумка. Качественно скроенная, сшитая толстой крепкой нитью. Лямка продета в горловину, позволяя затягивать одним движением. И верёвка-то для лямки не абы какая, плетёный шнур из полосок мягкой кожи, такой век не сотрётся!

— Ты ошибся, малыш, это не наше. Отнеси отцу.

— Никак нельзя, господин! Отец сказал, отдать вам обязательно, иначе уши как есть оборвёт!

— Но это не моя сумка. Я пришёл без вещей.

— Ваша, точно ваша! Её оставил тот страшный темнокожий господин. Он дал её отцу и велел обязательно отдать вам, как только проснётесь. Только потом пришёл вот этот страшный господин, забрал вас наверх, а отец не решился беспокоить.

— Что там внутри? Смотрел?

— Как можно, господин? — глаза мальчишки наполнились ужасом. — Тот чёрный человек велел отцу пальцем сумку не трогать, только вам одному отдать.

— А что ж он тогда сам не принёс, мальца отправил? — не удержался, съехидничал Азраил.

— У него теперь дел много. Сами видели, полгорода к нам сбежалось, очередь занимают на улице. Говорят, чуть ли не сами боги-Близнецы у нас гостили!

— Вот оно что. А я думал, шкуру свою бережёт. Ну что ж, тогда и награда за доставку твоя.

Азраил одним когтем расстегнул кошель, им же ловко выудил увесистый квадратик.

— Вот, Чусик. Этот золотой — тебе. И он твой, а не твоего отца, понял? Купишь себе, что захочешь.

У мальчишки при виде такого сокровища перехватило дух. Страх и соблазн боролись на равных.

— Бери, бери, — подбодрил Алька. — А отцу скажи, что я запретил ему трогать эту монетку. Если попробует отнять, тогда я… Нет, скажи, что вот он придёт и проверит.

— Да, господин, — монета в мгновение ока исчезла в ладошке. — Не сомневайтесь!

Когда посыльный исчез за воротами, Алька смело потянул шнур на горловине — и ахнул.

— Ты посмотри, ты только посмотри! Этот лак! Эта форма!

— О, нет! Только не это!

— Азраил, да это лучшая скрипка, которую я только держал в руках в своей жизни!

Но дьявол не слушал, махнул рукой и уже шёл широким шагом к выходу из города. Алька рассмеялся, прижал подарок к груди и побежал вдогонку.

— Азраил, скажи! Что, если бы я донёс письмо в другой мир? Эти четверо действительно могли бы его уничтожить?

— Не он первый, не он последний.

— Как странно. Я думал, богу проще устроить потоп или пожар, чем затевать всю эту историю с призывом и бойней.

— Если бог хочет навести порядок в своём мире, он так и поступит. Но интриги среди богов имеют несколько иные масштабы, чем склоки соседей из-за пропавшего с веревки белья.

— Ты хочешь сказать, что призыв — это вовсе не божья кара?

— Не в том смысле, какой в нее обычно вкладывают. Те четверо твоих «приличных ребят» по сути являются наемными убийцами. Лицензированными во всех мирах по обе стороны Стикса.

Алька в очередной раз заглянул в сумку, но на этот раз посмотрел на чудесную скрипку совсем по-новому.

— И они не несут наказания за свои дела?

— Таков договор между богами. Они всесильны, случись между ними война — воцарится хаос. Поэтому никому не позволено явным манером вмешиваться в историю чужого мира. Кроме четырех проклятых королей. И поэтому ритуал апокалипсиса составлен очень тщательно, так, чтобы его было почти невозможно выполнить. Но боги настырны.

Азраил остановился и схватил Альку за горло.

— Теперь ты понимаешь, что мог натворить своим письмом?

— Целый мир был поставлен под угрозу.

— А кого боги назвали бы виновными в его гибели?

— Но это же подстава!

— А кто стал бы разбираться? На нас просто спустили бы всех собак. И ни в одном мире было бы невозможно укрыться. А после поимки простая смерть показалась бы нам радостью и избавлением.

Он отпустил Альку и пошёл дальше, как ни в чем не бывало. Алька прокашлялся и пошёл следом.

— Дьявол!

— Ась?

— Такая мудреная подстава явно же не для меня затевалась? Кому ты так насолил, что тебя желают сжить со свету любыми средствами? Снова Четыре буквы?

— Пока не знаю. Но думаю, эта история из той же оперы, что и гигантская крыса в моей яме.

Он надолго задумался.

— Эй, дьявол!

— Да что?!

— А там, в таверне. Почему ты так интересовался, не прикасался ли старик ко мне или к другим посетителям?

— Старик Мор? В ваших легендах его имя — Чума.

— Ну, это я уже и сам понял. Но с чего вдруг такая забота с твоей стороны?

— Просто так.

— Эээ, нет! Ладно врать! Ты же об этом раз пять спросил!

— Тебе показалось.

— А всё-таки?

— Тьфу на тебя, надоеда. Всё просто. В этой корчме подают очень вкусное пиво. Года через два, если Стикс доведёт, я хотел бы ещё раз заглянуть в этот городишко и погулять от души.

— Ох, бедный корчмарь!

— Вот, значит, как плохо ты обо мне думаешь? Бери выше! Бедный генерал-губернатор!

* * *

Уходили они, не торопясь.