Вдоль берега Стикса

138:5

Увидел Бог Бездетный реку и сказал: Да будет так!

Не хотели Вы дать Мне частицу малую от миров Ваших,

Не хотели дать твари ничтожной.

Не позволили взять проклятое и отвергнутое Вами.

Тогда Стикс пусть омывает все миры Ваши.

138:6

Пусть проложит Горькая вода слёз Моих

Путь тому, что отвергнуто и проклято Вами.

И пусть отныне всё, что отринуто Вами,

Не будет предано смерти и забвению,

Но уйдет от Вас по Реке Слёз

И станет моим.

138:7

И еще сказал Он: Да будет так!

Не хотели Вы вернуть Мне силу для создания мира Моего.

Отныне Стикс станет миром Моим.

И всё, что Моё, будет жить между мирами,

И ходить меж ними свободно по Реке Стикс,

И терзать Вас в Ваших мирах.

138:8

И другое еще сказал Он: Да будет так!

Как запретили Вы пойти Мне в миры Ваши,

Так не смеете сами входить в Реку Стикс,

Ибо воды её Горьки, и темны, и ужасны.

Не смеете Вы решать судьбы и править законы

Там, где прольются слёзы мои.

Я же не буду больше Богом Бездетным,

А для всего, что придёт во Стикс,

Стану я Богом-Отчимом.

Так Он сказал, и так стало.

— Боже, это что за жуть?

Не успев договорить, Алька впечатался спиной в холодный камень.

— Тише ты! — Азраил даже шепотом умудрился прикрикнуть. — Не поминай всуе, забыл правило? Нам сейчас только его внимания не хватало!

Он осторожно выглянул из-за угла и немного расслабился. Похоже, что там, дальше, всё было спокойно.

— Я тебя очень прошу, человечишко! Сейчас лучше заткнуть твой фонтан глупых вопросов и бредовых гипотез.

— Эй, что за оскорбления?

— Да тихо ты! — дьявол аж затрясся от гнева. — Я же просил, замолчи!

Выдержав двухсекундную паузу, Алька прошипел:

— А почему молчать?

Он хотел из чистой вредности задать вопрос чуть громче. Потому что с самого начала категорически не хотел лезть под землю. Увиденное там, за поворотом в подземелье, возвело это нежелание в степень абсолюта. Но коготь Азраила так стискивал кадык, что ни один звук громче шепота из горла не просачивался.

— Тьфу ты, бестолочь! Ну например, потому что здешнее общество зиждется на ненависти к чужакам.

Алька перестал дергаться и несколько секунд стоял спокойно. Азраил решил было, что до суетливого спутника дошли разъяснения, но потом обратил внимание, что у того синеет лицо. Тихо ругнувшись, дьявол ослабил хватку. Совсем чуть-чуть, чтобы воздух проходил в легкие человека, но не настолько, чтобы позволить истеричным конвульсиям и испуганным воплям собрать здесь всех обитателей подземелья.

Когда Алька отдышался и более-менее успокоился, Азраил счёл, что можно уже и отпустить.

— Последнее, что я запомнил перед тем, как ты решил удавить меня своей корявой пешнёй, была фраза про ненависть. Позволь уточнить, что это значит?

— То и значит. Местные очень не любят посторонних. Это у них в крови. Те из высших, кому боги поручили строительство Калёного моста, специально выбирали для остановочных пунктов миры пожутче и население позлобнее. Чтобы у праздношатающихся не возникало желание приближаться.

— Ты же говорил, там и без всякой охраны — адское пекло?

— Не всех можно отпугнуть жаром божественного света. Он не избавляет от желающих пробежаться по мосту. Почему-то среди смертных очень распространена легенда, что именно таким образом можно вернуть с того света кого-нибудь из своих мертвецов.

— Я тоже слышал похожую легенду.

— Вот поэтому сделано всё, чтобы о выходах к Смердотине знало как можно меньше героических дурачков. Чтобы подойти было невозможно, а вернуться обратно — ещё вдвое невозможнее. Местность понедоступней, а на ней обитатели позлобней.

— Типа этих? — Алька кивнул в сторону пещеры.

— Именно. Ребятишки, которые ждут нас там, за поворотом, люто ненавидят любых посторонних. Даже своих соплеменников, которые прибыли с соседнего континента. Такое условие было навеки вшито в их тела и души в момент создания.

— И что же мы? Если обратил внимание, мы не очень похожи на местный вид.

— Ну что-что… Если нас заметят, разорвут в клочья.