Вдоль по Питерской

Меж высоких хлебов затерялося
Небогатое наше село,
Горе-горькое по свету шлялося
И на нас невзначай набрело.

Ой, беда приключилася страшная,
Мы такой не знавали вовек;
Как у нас – голова бесшабашная —
Застрелился чужой человек!

Суд наехал… допросы… – тошнехонько!
Догадались деньжонок собрать,
Осмотрел его лекарь скорехонько
И велел где-нибудь закопать.

И пришлось нам нежданно-негаданно
Хоронить молодого стрелка
Без церковного пенья, без ладана,
Без всего, чем могила крепка…

Без попов!.. Только солнышко знойное,
Вместо ярого воска свечи,
На лицо непробудно спокойное,
Не скупясь, наводило лучи.

Да высокая рожь колыхалася,
Да пестрели в долине цветы,
Птичка божья на гроб опускалася
И, чирикнув, летела в кусты.

Меж двумя хлебородными нивами,
Где прошел неширокий долок,
Под большими плакучими ивами
Успокоился бедный стрелок.

Будут песни к нему хороводные
Из села по заре долетать,
Будут нивы ему хлебородные
Безгреховные сны навевать.

* * *

Степь да степь кругом,
Путь далек лежит.
В той степи глухой
Умирал ямщик.

Умирая, он,
Чуя смертный час,
Он товарищу
Отдавал наказ:

«Ты, товарищ мой,
Не попомни зла,
Здесь, в степи глухой
Схорони меня.

Ты лошадушек
Сведи к батюшке,
Передай поклон
Родной матушке.

А жене младой
Ты скажи, друг мой,
Чтоб она меня
Не ждала домой.

Передай словцо
Ей прощальное
И отдай кольцо
Обручальное.

Пусть она по мне
Не печалится,
С тем, кто сердцу мил,
Пусть венчается.

Про меня скажи,
Что в степи замерз,
А любовь ее
Я с собой унес».

* * *

«Хас-Булат удалой,
Бедна сакля твоя,
Золотою казной
Я осыплю тебя;

Саклю пышно твою
Разукрашу крутом,
Стены в ней обобью
Я персидским ковром;

Дам коня, дам кинжал,
Дам винтовку свою,
И за это за все
Ты отдай мне жену!

Под чинарой густой
Мы сидели вдвоем;
Месяц плыл золотой
Все молчало кругом.

Лишь играла река
Перекатной волной
И скользила рука
По груди молодой.

Она мне отдалась
До последнего дня
И аллахом клялась,
Что не любит тебя.

«Князь, рассказ ясен твой,
И напрасно ты рек:
Вас с женой молодой
Я вчера подстерег.

Полюбуйся поди,
Князь, игрушкой своей:
Спит с кинжалом в груди
Она в сакле моей.

Я кинжал ей вонзил,
Утопая в слезах,
Поцелуй мой застыл
У нее на устах».

Тут рассерженный князь
Саблю выхватил вдруг,
Голова старика
Покатилась на луг.

Долго молча стоял
Князь над трупом столбом
Сам себя укорял,
Но решил на своем.

Скоро пала роса,
Свежий ветер подул,
Смолкли птиц голоса
Лишь с реки слышен гул.

С ревом бешеным вдруг,
Ударяясь в скалу,
Князь-убийца прыгнул
И пошел он ко дну.

Не брани меня, родная, Что я так люблю его