Вдова

Мы с Гленом любили наш дом. Мы выкрасили гостиную в цвет магнолии (Глен сказал, это выглядит шикарно). И купили мужу в кредит зеленый костюм-тройку. В итоге мы, надо думать, выложили за него не одну сотню фунтов – но смотрелся он настолько здорово, что Глену просто обязательно надо было его иметь. На новую кухню мы копили несколько дольше, но в конце концов нам удалось ее приобрести, и мы выбрали себе гарнитур с белыми дверцами. Мы уже несколько лет захаживали в демонстрационный зал, прогуливаясь там, как и прочие парочки, взявшись за руки. Мне приглянулись шкафчики из сосны, однако Глен сказал, что хочет найти что-то «безукоризненно чистое». Потому-то мы и остановили свой выбор на белых. Если честно, когда мы соединили их на кухне воедино, смотрелось все это вместе точно в операционной, однако мы купили к ним красные ручки и множество красивых ярких баночек – и все сразу же оживилось и заиграло.

Мне очень нравилась моя кухня – «мое ведомство», как в шутку называл ее Глен. Сам он никогда и ничего там не готовил. «Только грязь разведу», – говорил он, и мы вместе над этим смеялись. Так что всей стряпней занималась я.

Глен, пока я готовила воскресный обед, накрывал на стол, сражался с моим папой «на локтях» и дразнил свою матушку насчет ее пристрастия к гороскопам:

– Ну как там, мам, на этой неделе у тебя не ожидается какого-нибудь таинственного незнакомца?

Его отец Джордж говорить особо не любил, но все же приходил к нам в гости. Пожалуй, единственное, что их, отца и сына, объединяло, – так это любовь к футболу. Однако даже в этом вопросе они не могли найти согласия. Глен предпочитал смотреть футбол по телевизору, а его папа ходил на матчи. Глену не нравилось, как на поле едва не сплющиваются при столкновениях тела игроков, он терпеть не мог этот струящийся у них по телу пот и ужасную ругань.

– Я как-то больше склонен к пуризму, Джин, – объяснял он мне. – Я люблю сам спорт, а не жизнь социума.

На что его папаша обзывал Глена слабаком.

Джордж абсолютно не понимал Глена, и нам казалось, его просто отпугивает образованность сына. Глен хорошо успевал в школе, всегда оказываясь в числе первых в классе, и потом старался изо всех сил, потому что считал – быть обычным таксистом, как его отец, – это не для него. Забавно, что в итоге пришел он к той же профессии. Я как-то раз сказала ему это в шутку, но Глен серьезно отчитал меня, объясняя, что между таксистом и водителем-экспедитором существует огромнейшая разница.

Сама я даже и не знала, кем хочу стать. Наверно, одной из тех хорошеньких девушек, которым никуда не надо пробиваться. Впрочем, я и не пыталась чего-либо добиться, да и Глен всегда говорил, что я хорошенькая, – так что все, чего мне когда-то хотелось, будто и сбылось. Для него я старалась быть красивой – главное было, не увлекаться макияжем. Глену это не нравилось. «Чересчур вульгарно, Джинни», – ворчал он.

На наши воскресные сборища Мэри обычно приносила с собой яблочный крамбл[13], а моя матушка – букет цветов. Она у меня совсем не кулинар. Всегда предпочитала консервированные овощи свежим. На самом деле это странно, но папа частенько говорил, что так уж ее воспитали и что он, мол, к этому давно привык.

Когда мы в школе осваивали домоводство, я, как правило, приносила домой те блюда, что мы там стряпали. Они и вправду были вовсе не плохи, но если нам случалось приготовить нечто «чужестранное» вроде лазаньи или чили кон карне[14], мама всякий раз распихивала содержимое тарелки по краям.

В общем, жареная курица устраивала всех и каждого, а специально для матери я всегда подавала консервированный горошек.

Хорошо помню, как много мы шутили и смеялись за столом – совершенно ни о чем. Хохотали над разными забавными ситуациями, случившимися у меня в салоне или у Глена в банке, сплетничали о соседях, обсуждали «Жителей Ист-Энда»[15]. Когда я сливала воду с капусты и моркови, вся кухня наполнялась паром, и Глен рисовал что-нибудь пальцем на запотевших окнах. Порой он изображал сердечки, и Мэри заговорщицки мне улыбалась. Она отчаянно ждала от нас внуков и, когда мы с ней мыли после застолья посуду, нередко меня спрашивала шепотом, есть ли какие новости на этот счет.

Поначалу я отвечала: «У нас еще будет масса времени, чтобы завести детей, Мэри. Мы же только поженились!» Позднее я делала вид, будто всецело поглощена загрузкой посудомойки и не слышу ее вопроса, – и она перестала меня об этом спрашивать. Думаю, она догадалась, что проблема тут у Глена. В то время я была с ней даже ближе, нежели с собственной матерью, и она знала, что, будь вопрос во мне, я бы ей об этом сказала. Я никогда не говорила ей причину, но, похоже, она и сама сообразила, и Глен стал обвинять в этом меня.

– Это никого больше не касается, кроме нас с тобой, Джинни, – возмущался он.

Мало-помалу наши воскресные обеды стали сходить на нет, поскольку Глен с его папашей не могли друг друга переносить под одной крышей.