Вдова его величества

Или все-таки… она имеет право себя защитить. И когда Джона не станет… она ведь была коронована и в отсутствие иных наследников может предъявить права на престол. Ее поддержат. Найдутся те, кому Катарина будет выгодна в роли королевы. А она позволит верить, что все еще слаба, что ею можно управлять, что…

Камни горели ярко.

Катарина почти чувствовала их. Подними руку – и коснешься, столь гладких, раздражающе близких. И подняла. И убрала.

Это не она. Не ее голос. Не ее мысли. Вот только они не уходят.

Разве не обидно ей? Всю жизнь отдать на чужие игры? Неужели не хочется сыграть самой? Отплатить болью за боль, страхом за страх? Хочется. Она ведь живая. Но не станет. И вовсе не потому, что Катарина готова прощать, нет. Она просто боится. Чего?

Она помнит тело в пруду. Улыбку на губах. И руки, что прикрывали развороченное чрево, в котором пряталось чудовище. Она понимает, что как сосуд больше не годна, а потому знает, какую цену тварь попросит за помощь. И нет. У Катарины нет пока детей, но и обещаний давать она не станет. Она помнит те страшные сказки, когда данное слово оборачивалось бедой.

Дура? Быть может.

Она вернула флакон в тайник. Сколько у нее дней? Сколько ни есть, а все ее. И, отвернувшись от зеркала, которое теперь отражало Катарину, но взбудораженную, с растертыми докрасна щеками, со всеми морщинами и близкою ее старостью, вышла из комнаты.

Кивнула стражнику, который возник будто бы из ниоткуда, и велела:

– Сопроводи меня. Я хочу прогуляться по саду.

Перечить ей не посмели.

Все-таки она королева… все еще королева.

Спина дракона пылала жаром. И жар этот пробирался до самых костей. Кайдену казалось, что еще немного – и он вспыхнет. А вот змей ничего, только щурился блаженно и растекался по широкой спине, пытаясь обнять ее. Он приоткрыл глаза, желтые, что расплавленное золото, и закрыл их.

Кайден же вцепился в острый хребет.

Вниз он старался не смотреть. Героям не положено бояться. И это не страх. Просто… просто земля далеко. Слишком уж далеко. Поля, леса – крохотными одеяльцами. Реки-нити. И горы будто игрушечные… и мутит оттого. И Кайден борется с дурнотой, смутно подозревая, что если не одолеет, то просто-напросто полетит вниз.

– Не смотри туда, – змей все-таки заговорил.

– Я не смотрю.

– Смотришь.

Города, городки, деревушки… и кажется, люди внизу суетятся. На муравьев похожи. Ветер в лицо ледяной, шкуру дерет, а снизу дракон пылает. Да лучше бы верхами… или по реке… всего-то пару дней.

Кайден сглотнул.

Или вот туманной тропой пройти можно было бы… без оружия, конечно, рискованно. Да и ослаб он изрядно, но если попросить кого…

– Она говорит, что не хочет домой. Что слишком многие там помнят ее глупость. И помнить будут долго, – змей как-то приподнялся, выгнулся, принимая ветер. А дракон рыкнул, то ли сам по себе, то ли со смыслом. Из пасти его вырвалось пламя, которое пролетело, попыталось вцепиться в волосы, но потухло, сорванное ветром. – Я предложил Шотландию. Там, правда, погода довольно мерзкая, но в пещере можно будет очаг сложить…

– Значит, договорились?

– Можно подумать, у меня выбор есть, – это было сказано почти с гордостью. – А ты, дитя Дану, думал, куда уйдешь?

– Нет. А надо?

– Не знаю. Но люди злопамятны. Особенно короли. Этот и вовсе… – Змей поморщился. – Я бы не стал служить ему, если бы не обстоятельства. Тот человек, которого все полагают моим отцом, наделал много долгов.

Драконица влетела в стаю птиц, и Кайден распластался на пылающей шкуре, мысленно проклиная бестолковых пернатых, что носились вокруг, роняя дерьмо и перья. Хорош он будет, однако.

– А еще связался не с теми людьми, – змей отмахнулся от бьющейся пичуги, скинув ее куда-то в бездну, которая стала еще более бездной, ибо теперь Кайден не мог разглядеть ни рек, ни земель, только туманную белизну под драконьим брюхом. – И братца втянул. А матушка его любит.

– Она…

– Жива. Не помнит ничего… твой человек отправил ее во Францию. На воды. Сказал, что уезжать не хотела, да… за меня волновалась. Глупая. Знает же, что не родной, а все равно… – он покачал головой, удивляясь этакой странности. – Я позабочусь, чтобы она ни в чем не нуждалась. Я теперь хорошо слышу золото. И позвать сумею. Наверное. Кевин за ней присмотрит. Джио сказала, что он понял все… и действительно присмотрит. А твой человек найдет кого-то, кто присмотрит и за ним. И потом я сам… позже.

Гевин вздохнул.

– Мне предложили выкупить их жизнь. На того человека плевать. Но матушка бы пострадала. Да и Кевин… слабый, но я к нему привык. Я тяжело привыкаю к новому. Сказали, что я должен присмотреть за своей кузиной. А заодно за всем, что происходит вокруг. И призвать солдат, когда начнется битва.

– Ты не призвал.

– Люди там были лишними. Мне показалось, что не стоит давать ей новую пищу, вот и… солдаты пришли позже.

– И выкинули тебя из дома.

– Примерно так. Но службу я исполнил. Знаешь, мне кажется, что если бы не Джио, меня бы добили.

Змей замолчал. А Кайден согласился, что подобный исход был вполне себе вероятен.

– А еще я должен был сообщить, если ты объявишься.

– И ты…