Вдова его величества

– Сообщил. Клятва как-никак. Но теперь я и вправду свободен. Я знаю одно место. Холм. Он огромен. И каменист. Но под камнями прячется трава. Она мягче и зеленей любого сотворенного людьми ковра. И по весне на траве распускаются цветы… неподалеку скрыт родник, его воды холодны.

– Она оценит.

– Надеюсь.

– Построй дом. На холме.

– Зачем?

– Мало ли… вдруг когда-нибудь захочется побыть человеком, – Кайден все-таки выпрямился и, поддавшись искушению, раскрыл руки, принимая ветер. – Это ведь не так и плохо, когда привыкнешь.

Королевский дворец был подобен драгоценному камню в беломраморной оправе. И яркая зелень дворцового парка лишь подчеркивала что белизну, что сияние крыш.

Драконица сделала круг. И второй.

Опустилась ниже. И еще ниже. Кайден видел, как засуетились люди. В чем-то он даже их понимал, ибо драконица была огромна, устрашающа и в то же время прекрасна, как может быть прекрасно первое творение богов.

Завидев что-то, она издала протяжный вибрирующий звук, и мир будто бы замер.

А сердце заколотилось.

– Сиди, – дотянувшись, змей вцепился в его руку. – Ей вряд ли понравится, если ты себе шею свернешь.

Катарину он узнал сразу. Она стояла. У пруда.

Хрупкая фигурка в нелепом наряде, слишком роскошном, слишком темном, слишком тяжелом для его девочки. Она стояла и смотрела.

Не пыталась бежать. Не пряталась.

Робко подняла руку, то ли заслоняясь, то ли приветствуя. А крылья дракона взметнулись алыми парусами, чтобы в следующее мгновение коснуться земли и рассыпаться огненной пылью. И Кайден таки упал на колени и рассмеялся от переполнявшего его счастья.

Жива.

– Ты пришел?

– Ты ждала.

– Ты пришел, – она моргала часто-часто, а из покрасневших глаз сыпались слезы, оборачиваясь жемчугом. И он исчезал в зеленой траве. – Ты все-таки пришел… за мной, да?

Глава 46

Солнце. Трава.

Ее стригут коротко и заодно уж выщипывают одуванчики, чтобы желтизной своей не портили благородную зелень газона. Иногда в зарослях кустов, слишком густых и непроглядных, чтобы появлялось желание пробраться в них, прорастают маргаритки. Хилые и бледные, они раскрываются в жалкой попытке поймать хотя бы каплю солнца.

Маргариток было жаль.

Катарина медленно шла по дорожке, к счастью слишком узкой, чтобы хватило места и свите. Молчаливый сопровождающий ее держался в отдалении, за что Катарина была искренне ему благодарна. Собственное одиночество не тяготило, скорее уж Катарина успокоилась и даже смирилась с неизбежным. И теперь в прогулке этой, в переплетении дорожек, в болезненной идеальности окружавшего ее пейзажа, она вновь и вновь находила подтверждения, что решение было верным.

Тень скользнула по траве, ненадолго скрывшись за темным гребнем деревьев, чтобы появиться вновь. Огромная, она легла на землю, вдруг заслонив и солнце, и небо.

Кто-то за спиной охнул, и Катарина остановилась. Обернулась. Посмотрела вверх. И закрыла глаза, не способная поверить им. Себе.

Дракон переливался всеми оттенками алого. Он пылал, будто успел проглотить украденное солнце и то сжигало зверя изнутри. И не только его, но и небо, окрасившееся рыжим огненным цветом.

Дракон спускался. Медленно.

И кажется, стражник все-таки побежал. Сложно его винить, ведь зверь был равно прекрасен и ужасен. И Катарине подумалось, что, верно, отец был вовсе безумен, если пленил такое чудо.

А дракон коснулся земли. И исчез.

Катарину овеяло жаром, на который радостно отозвалась кровь, пробуждая придремавшую было силу. И никуда-то она не исчезла, но уснула. А теперь проснулась вот.

– Здравствуй, – сказала она тому, кого больше не ждала.

Или все-таки?

Сказала без слов, ибо губы вдруг присохли друг к другу, а платье, достойное королевы, сделалось невыносимо тяжело. Но он услышал. Понял. И ответил.

– Ты пришел, – она потянулась, страшась одного, что все истолковала неверно, что он пришел, но не за ней, а по иной какой-то надобности.

– Ты ждала, – Кайден стоял, такой невероятно близкий, и все же она страшилась коснуться, убедиться, что не мерещится ей, что он все же не призрак, что…

– Ты пришел. Ты все-таки пришел… за мной, да?

Он коснулся ее ладони. И обнял. Поднес к губам. Его дыхание опалило запястье, а сам он… сам он обнял Катарину.

– Я заберу тебя. Если хочешь.

– Хочу.

– Правда, не знаю куда. Змей предлагает Шотландию…

– Вообще-то не тебе, – мрачно отозвался Гевин, который стоял здесь же, пусть босой и нелепый немного в простом своем одеянии.

– Там, говорит, красиво…

– Свое место придумай.

– Зеленые холмы и все такое… я замок построю. Хочешь?

– Хочу.

– В Шотландии?

– Неважно, – она покачала головой и вдруг с раздражением дернула рукав. Подбитый ватой, тяжелый, он крепился к платью шелковым шнуром, и эта конструкция вдруг показалась донельзя нелепой.

Как и воротник размером с тележное колесо.

И сюрко[3], расшитое золотой нитью столь плотно, что и ткани не видать. И котта[4] из темного бархата. Зачем это все?