Вдова его величества

– Выдохни. И стой смирно. Люди не ладят с водой. Мало кто ладит с водой. Твоя правда. Даже среди иных ее… опасаются, скажем так. Но мир – штука сложная, а вода… воды слишком много, чтобы ее вовсе не использовать.

Она наматывала полотно, сдавливая ноющие ребра, но, странное дело, от этого становилось легче.

– Далеко на юге, где море, говорят, кипит от солнца, водятся сирены. Сама не видела, но моряки их боятся больше, чем акул. Акулы что? Рыбины, хоть и зубастые…

– А акул видела?

– Видела. Не перебивай. Мерзкие твари. Мы одну загарпунили, размером с лодку. Человека могла бы пополам перекусить, да… сирены поменьше будут. Но и норовом погаже. Одни говорят, что они наполовину женщины, наполовину рыбы. Другие – что женщины и змеи, третьи вообще бают, что женского в истинном их обличье немного. Им я верю. Твари эти поют. И от пения их люди теряют разум. Их обуревает страх, заставляя прыгать в море, а там уже человеку с сиреной не справиться. Кого-то они топят, кого-то живьем жрут…

– В моей ванне сирен не было.

– На севере водятся ундины. Эти зимой впадают в спячку, а летом подымаются вверх по течению, часто в рыбьих косяках скрываясь. Им для того, чтоб икру выметнуть, кровь нужна, горячая, свежая… в общем, летом на севере никто не рискует рыбачить в одиночку.

– Жуть какая.

Джио затянула повязку и подала рубашку.

– А то. Есть еще водники, что предпочитают глубокие омуты. В целом твари довольно безобидные, если, конечно, не имеешь обыкновения придремать на берегу.

– А если имеешь?

– Лучше не иметь. Утянут. Они все, сколь бы малы и немощны ни были, не побрезгуют ни кровью, ни силой.

– Почему?

– А что в твоих книгах пишут? – Джио помогла натянуть рубашку.

– Смотря кто. Многоуважаемый архижрец Кентррби уверен, что это свойство происходит от естественного желания тварей бездушных прикоснуться к творению богов наших. И насытить голод душой. А кровь уже сопутствующее. А вот Аарон Баттрби уверен, что первична сила, именно потому существа… иные предпочитают одаренных.

– Ясно. Хрень.

– А на самом деле?

– На самом деле… сложно. Без красной крови ундина не жиреет, а значит, и икру не вымечет, сколько бы рыбы она ни сожрала.

– Значит, – Катарина стояла, обняв себя. В огромном зеркале она отражалась до невозможности жалкая, ничтожная. – У меня в ванной завелась ундина?

Получилось улыбнуться.

– Хуже. Из всех тварей водных только одни с силой ладят. И… придется с дознавателем говорить.

– О чем?

– Обо всем, – Джио скомкала влажную простыню. – Болотники – это не шутка… болотники – это такая беда, что всем бедам беда… кровь от крови фоморов, а уж те выродки не нашего мира. А потому помалкивай, будь добра. И к завтраку спустись. Не хватало, чтобы слухи пошли. Люди, они боятся, а со страху на многое способны.

Глава 27

Дуглас устроился в низком кресле. Ноги вытянул, поставил на живот кружку с горячим медом, к которому прихватил кусок ржаного хлеба. И вид его, весьма умиротворенный, вызывал у Кайдена острое желание кого-нибудь убить. Причем не столь и важно кого…

Но вместо этого он вежливо сказал:

– Доброго утра, – и занял место во главе стола.

– Уже полдень скоро, – возразил Дуглас.

– Как проснулся, так и утро, – Кайден подтянул к себе блюдо с яйцом бенедикт.

Кукурузные лепешки. Зеленый соус. Вино. И ветчина, нарезанная тончайшими ломтиками. Запахи будили куда лучше солнечного света, который казался чересчур уж ярким.

– Тоже верно. – Дуглас понюхал мед и сказал: – Тут леди Гленстон письмо прислала. Кое-что из последних новостей.

– Полезное?

– Как посмотреть. Его величество изволят жениться.

Кайден пожал плечами. Его это совершенно не касалось.

– Вдовствующая королева удалилась в монастырь…

– Сочувствую.

– Кому?

– Всем, – Кайден решительно разрезал яйцо, из которого на кукурузную лепешку потекла желтковая лава. – Так, а полезного?

– Полезного… не так давно на имя его королевского величества, да славится в веках его мудрость, поступила нижайшая просьба от некоего лорда Терринтона об опеке над племянницей его супруги, которая в силу возраста и пережитых испытаний явно нуждается в родственной заботе.

– И?

– Прошение пока затерялось в канцелярии, но знающие люди утверждают, что за лордом стоят некие силы, обладающие немалым влиянием.

Это Кайдену не понравилось.

Категорически.

– Хуже всего, что прошение исходит не только от него. К лорду присоединился весьма уважаемый целитель, имевший возможность беседовать с несчастной. И он полагает, что перенесенные несчастья сильно повлияли на ясность мышления женщины.

– Несчастья?

Катарина не выглядела несчастной. Совершенно. Задумчивой. Печальной, но не несчастной.

– Смерть родителей, – Дуглас загнул палец. – Смерть мужа. Переезд в другую страну. Обычно этого достаточно, чтобы человек почувствовал себя несчастным.

Он смотрел на Кайдена едва ли не с жалостью. И это оскорбляло.

– Хочешь сказать…

– Она лжет, – Дуглас потянулся и с сожалением отставил недопитый мед. – Это очевидно. Но только в чем?