Вдова его величества

Лгала Катарина или нет, но сейчас она выглядела совсем не столь спокойной, как обычно. Она была бледна до серости, и щеки запали, обрисовав резкие скулы. Нос ее заострился, а под глазами залегли тени.

– Спасибо, – сказала она очень тихо, и тонкие пальцы коснулись шарфа, что укрывал шею. – Я… не знаю, к кому обратиться… и что случилось, тоже не знаю. Джио уверена, что я должна…

На бледной длинной шее след выделялся ярко. Синий. Нарядный. Узкий.

Один вид его заставил Кайдена закрыть глаза в попытке совладать со взбунтовавшейся вдруг силой. Хотелось… убивать. Не так, как утром, но по-настоящему.

И клинки согласно взвыли. Желание хозяина они понимали и разделяли всецело.

– Откуда это? – голос Дугласа пробился сквозь пелену ярости.

И Кайден сделал глубокий вдох. И выдох. И снова вдох, заставляя себя всецело сосредоточиться на нехитром этом процессе.

– Едва не утонула в ванне, – Катарина сидела на низкой софе, и на коленях ее лежала раскрытая книга. – Утром… почувствовала себя дурно. Со мной случаются мигрени. А ванна помогает. Я порой и соли добавляю ароматные, но сегодня просто теплая вода и покой. Сначала было хорошо, а потом…

Она обняла себя, и Кайден отстраненно отметил, как подрагивают хрупкие ее пальцы. И ногти на них приобрели неправильный синеватый оттенок.

– Я испугалась. Когда она стала плотной. И когда потянуло вниз. А потом словно петля. Из воды. Я думала, что уже все…

Отчаянно захотелось шагнуть к ней. Присесть рядом. Обнять. И сказать, что больше подобное не повторится, что Кайден не допустит, что разнесет по камням треклятый дом и доберется-таки до тварей, позволивших себе поднять руку на ту, кто пусть пока не принадлежит Кайдену, но это дело времени…

Но вместо этого он сделал вдох и спросил:

– Кто вы?

А Катарина едва слышно вздохнула и тоже спросила:

– Почему мне настолько не везет? Почему из всех возможных городов я оказалась именно в этом? Почему моим соседом стал человек, который видит больше других? Да и вообще…

Она коснулась шеи и доверительно произнесла:

– Не потому ли, что срок моей жизни давно уже вышел?

– Глупости не говори, – Джио встала за спиной своей… кто она?

Подруга? Наперстница? Компаньонка? Нечто большее, поскольку, стоило ей приблизиться, и Катарина задышала легче. Она подняла голову, а Джио едва заметно кивнула. Разрешая говорить?

– Итак, кто вы? – повторил вопрос Дуглас.

– Королева, – тихо ответила Катарина. – Вдовствующая. Восьмая её Величество Катарина Первая, Божией Милостью Великобритании, Ирландии и Британских Доминионов Заморских Королева, Защитница Скорбящих, Утешительница Обездоленных, Хранительница Первозданного Пламени.

И она не лгала. Ни словом не лгала.

Правда, сказанная ею, была терпкой и горькой. И заставила отступить. А Катарина виновато опустила взгляд, будто…

– Даже так… – Дуглас, кажется, растерялся. – Но…

– Я устала, – просто сказала она. – Давно устала, но шанс вырваться появился только теперь.

Ее ладони скользили по серой ткани платья. Вверх, сминая расшитые тонкой нитью рукава, и вниз. От плеч к локтям и обратно. Она отвернулась, будто не желая видеть Кайдена, и солнце, пробивавшееся сквозь запыленное стекло, окружило ее облаком золотого света.

– Мне предложили чужое имя. Сказали, что эта женщина давно желает служить богам. А я… после женитьбы Джона меня рано или поздно отправили бы в монастырь. В Гринвиче не может быть двух королев. И я согласилась.

Джио склонила голову.

– А вы…

– Она мой друг, – ответила за нее Катарина. – И компаньонка. И охрана. И наверное, единственный человек, которому я верю.

А вот это было обидно.

Выходит, Кайден не заслужил доверия? Не заслужил. Они-то и знакомы пару дней.

– Кому было бы выгодно от вас избавиться? – продолжил Дуглас.

Этот вопрос не вызвал удивления, скорее вялую улыбку.

– Боюсь, что многим. Во-первых, отцу. Он готовит брак моей сестры и Джона, а я уже отработанная фигура, которую проще убрать, чем тратить на нее время и силы. Он не любит оставлять за спиной забытых людей, полагая, что рано или поздно любой человек способен доставить неприятности.

– Вижу, у вас теплые взаимоотношения.

– Невероятно, – тон в тон ответила она и все-таки посмотрела на Кайдена.

Темные глаза. Не мед, но вишня, дикая, вошедшая в пору высшей спелости, когда сладость ее почти равняется с горечью.

Яркие. И в них одновременно уживаются отчаяние и надежда.

– Он еще тот собачий сын, – заметила Джио. Она ласково провела пальцами по щеке Катарины. – И поверьте, собственные дети для него значат ничуть не больше, чем чужие. А что до Катарины… она была коронована короной Святого Эдуарда, что даст возможность некоторым не самым дальновидным людям говорить о неких ее правах на престол.

– А они есть?

– По закону – да, – Катарина выпрямилась и, когда Кайден подал руку, повинуясь молчаливому ее требованию, оперлась на нее. – Корона Святого Эдуарда наделяет меня титулом полноправной владычицы, а не королевы-консорта, как это было до меня.

Она шла медленно, гордо вскинув голову, и каждое движение ее было преисполнено прирожденного изящества. И даже странно теперь было, как Кайден сам не понял.