Вдова живого мужа

- Сделайте милость! - расплылся тот в улыбке. - Я - позвольте представиться - администратор этой ресторации. Мне всякие болезни на работе вовсе ни к чему! И чтобы наши посетители не думали, что их больные люди обслуживают... Но раз господа сами врачи, они понимают... - он торопливо семенил рядом. - А за лечение нашего человека я с вас за ужин денег не возьму! На здоровье, как говорится, за счет нашего заведения...

Обслуживавший их официант-агент лежал на полу и громко стонал:

- Сердце! Сердце!

Кто-то подложил ему под голову пальто и расстегнул рубаху, из-под которой виднелось мокрое полотенце.

- Экий ты, братец, нервный! - склонился над больным Ян и удивился про себя: он невольно копировал сейчас своего учителя Подорожанского. - Внушил себе Бог знает что, вот и мерещатся всякие ужасы... Это пройдет! Успокойся! Видишь, сердце уже не болит.

Он сунул в рот больному таблетку глюкозы - надо же было изобразить хоть какое-то лечение, и приказал окружавшим его работникам: - Положите его куда-нибудь, пусть полчасика полежит. А потом работать! Нечего даром хлеб есть! Правда, хозяин?

Администратор угодливо захихикал.

- Приятно чувствовать себя чародеем? - поинтересовался Головин, когда они наконец вышли из ресторана.

- Я привык, - беззаботно ответил Ян, - потому что лечить людей - моя работа... Независимо от того, хорошие они или плохие.

Когда они постучали в дверь квартиры Крутько, глухой и оттого неузнаваемый голос хозяина спросил:

- Кто там?

- Да ты что, Николай, от друзей закрываться стал? Это же Ян!

На двери лязгнули запоры.

- Ты чего вдруг надумал запираться? Всегда со Светкой двери распахнутыми держали! Сам же говорил: "А кого нам бояться в собственной стране?!"

- Я и сам так думал, да передумал, обстоятельства заставили... А кто это с тобой?

Он вгляделся в гостя.

- Подожди, не говори, я, кажется, и сам узнаю... Головин Федор...

- Просто Федор!

- Это мой старый знакомый, ещё с прикарпатских мест! Я ему так обрадовался, что решил и с вами его познакомить, а тут такая крепость!

- Заходите, товарищи! - Крутько посторонился, пропустил их и опять закрыл дверь на задвижку. - У нас тут, Янек, такое... Чего мне бояться, а вот Светаша... Боится, даже спать не может: вздрагивает, прислушивается и спрашивает: "Это они?" Кто - они? Я говорю: "Нет там никого", а она: "Закрой двери на засов!" Пришлось засов на базаре купить и поставить. Он так громко лязгает! Хотел было его маслом смазать, так, оказывается, её этот лязг успокаивает...

- Где она? - спросил Ян.

- Лежит в постели. Как только её отпустили, пришла - и сразу в ванную. Долго мылась: я даже забеспокоился, не случилось ли беды с нею? Чего греха таить, черная мысль в голову закралась, верите ли, двери стал ломать. А она вышла, с виду такая спокойная, в постель забралась и больше не встает. Я уж и бром ей давал, - Николай понизил голос, - и даже морфий - ничего не помогает! Как закаменела...

Он всхлипнул.

- Да что ты, Коля! - обнял его Ян; этот большой мужественный человек, который всегда восхищал его своей силой и выдержкой, вдруг в один момент сдал, видя изломанной и опустошенной свою юную жену...

- Извините меня! - он взял себя в руки и теперь говорил подчеркнуто спокойным тоном. - Верите ли, я - горячо преданный революции

человек, все сделавший ради её победы - вдруг засомневался в правильности своего выбора: стоит ли моей жизни, сил и преданности государство, которое так безжалостно обращается со своими гражданами?

Они прошли за ширму, где на кровати лежала Светлана. В ногах у неё сидел печальный Ванька.

- Коля, - он поднял на Крутько грустные глаза, - вона ничого нэ каже, мовчыть и всэ...

Крутько долгим взглядом посмотрел на жену.

- Светлана, к тебе пришли.

Молодая женщина пошевелилась.

- А-а, братик, - медленно произнесла она, взмахнув ресницами. - Я тебя вспоминала...

- Чего это ты разлеглась? - Ян грубовато-нежно похлопал её по руке. А кто меня учил не сдаваться? Идти до конца? "Рука бойца колоть устала"?

По её лицу пробежала тень улыбки.

- Молодец, помнишь еще... Захворала твоя учителка, Янек!

- И что у тебя болит?

- Душа, братику, душа... Или что там есть у людей возле сердца?.. Ты не один?

- Это мой товарищ. И хороший врач. Правда, не знаю, может ли он лечить душу... Но диагноз-то ты, Федор, наверняка поставил?

- Тяжелое нервное потрясение, - четко ответил Головин, не принимая насмешливого тона юноши. - Может перейти в горячку.

- Понял. Хочешь сказать, мои шутки не к месту? Ты прав, воспитания мне не хватает... Светка, помнишь, как я тебя от ангины лечил? Ты уже и говорить не могла, только хрипела...

- Помню, - с трудом улыбнулась Светлана. - Руку на лоб положил, что-то пошептал, у горла пальцами пошевелил - а из горла что-то как хлынуло! Какая-то гадость! Я чуть не задохнулась... Нет уж, Янек, дай мне умереть спокойно, без твоих страшных опытов!

- Но ты же после этого выздоровела!

- А теперь я думаю, что лучше было это сделать ещё тогда...

- Светаша, а как же я? - не выдержал невмешательства Николай. - А Ванька? Ты подумала, что будет с нами?