Вдовий клуб

Примула накрыла ладонью мою руку.

– Что сказал доктор про палец Бена?

– Ничего, потому что он его в глаза не видел. Я промолчала, так как не хотела выступать в роли приставучей клуши, у Бена есть собственный язык. Если же Бен онемел от страха перед грядущей ампутацией, то Мамуле стоило только шепнуть словечко на ушко доктору Мелроузу. Позже, когда дела стали совсем плохи, свекровь объявила, что не осмелилась вмешаться. Мол, муж и жена должны жить своей собственной жизнью… Хорошая эпитафия нашему браку.

* * *

Проснувшись на следующее утро, я обнаружила, что Бен уже отбыл в «Абигайль». Он оставил мне кое-что на память – записку на листке, кривовато вырезанном в виде сердечка. «Будь моей сегодня!» Слезы ручьем хлынули у меня из глаз. Я этого не заслужила. Я не заслуживаю Бена! Я вела себя как последняя стерва! Как я посмела наводнить дом своими родственниками, а потом ерепениться, когда крохотная страдалица, милая Мамуля попросила о такой малости – крыше над головой, пока… Я рывком спустила ноги с кровати. Стоп, Элли, уймись! Родительница Бена останется здесь сколько пожелает.

Когда я вошла в кухню, Магдалина месила тесто для кекса с изюмом. На столе толпились сковородки и кастрюльки, но я все равно чувствовала себя как в кабинете школьной директрисы, куда меня вызвали за шалости.

– Простите меня, пожалуйста, что я так припозднилась, Магдалина… – Часы в холле медленно, со значением пробили одиннадцать. – Я почти не спала всю ночь. Ничего особенного, просто бессонница. Бывает, знаете. Сперва не могла заснуть, а потом то и дело вскакивала. Мне страшно неловко, что я бросила вас…

В квашню дождем посыпался изюм, и Магдалина принялась энергично ворочать гигантской деревянной ложкой.

– Не беспокойся обо мне, Жизель, я вполне в состоянии позаботиться о себе с сыном. Бен отправился на работу после хорошего завтрака. Ветчина с помидорами, как он любит. Он сказал, что ты не срезаешь корочки с гренков, но о вкусах не спорят. – Магдалина вывалила тесто в форму.

Смягчится ли Мамуля, если я попрошу разрешения вылизать миску? Что значат несколько лишних калорий, принесенных в жертву великой идее? Магдалина явно не услышала моей просьбы и не увидела моих жадных рук, потому что миска с бульканьем утонула в мойке.

– Если тебе нравится по утрам понежиться в постели, Жизель, ты не услышишь от меня ни единого слова критики. – Она закатала рукава серой кофты. – Мне всегда приходилось вставать на заре, чтобы поспеть к мессе до того, как откроется наша лавка.

Все хуже и хуже. Придется обзавестись калькулятором, чтобы подсчитывать собственные грехи. Почему я не догадалась спросить Магдалину, не хочет ли она пойти к мессе? Капелька теста призывно таращилась на меня со стола, мой палец метнулся к ней, но тут же отдернулся.

– Не хотите наведаться в деревню, когда испечется кекс? Католическая церковь находится прямо за Рыночной улицей. Сможете познакомиться с расписанием служб и немножко помолиться, пока я управлюсь с делами в «Абигайль». А потом вместе с Беном перекусим…

– «Немножко помолиться!» Спасибо, Жизель, но вряд ли. Сказать по правде, – губы ее задрожали, – я не надеюсь, что смогу скоро попасть в церковь… Нам разрешено пропускать службу, не опасаясь совершить смертный грех… в час болезни, потопа, извержения вулкана и в других случаях… вроде…

Она сказала «страха за ближних», или я ослышалась? Следовало спросить, что она имела в виду. Скольких бед удалось бы тогда избежать! Но голова моя была занята примирением с Беном.

Если случаются дни, сулящие удачу, то нынешний был одним из таких. Снег растаял, явив миру яркую зелень, в воздухе пахло приближающимся цветением. Отказавшись от услуг нашего «хайнца», я двинулась в деревню пешком. Ветерок покалывал щеки, но я не обращала на него внимания. Все будет прекрасно! Мы с Беном снова окунемся в блаженство медового месяца, старики обнаружат, что не могут жить друг без друга, а премьера «Абигайль» произведет оглушительный фурор.

Оглушительный, но отнюдь не фурор, а беспорядок встретил меня в холле ресторана. Я глянула на потолок и ахнула. На гигантском помосте парочка маляров, приплясывая и изгибаясь на манер спятившего Чаплина, возили валиками по потолку. Брызги известки, весело летевшие во все стороны, заставили меня шарахнуться в сторону. Разумеется, я столкнулась с водопроводчиком. Нежно прижимая к себе унитаз, он попытался протиснуться мимо.

– И что мне, черт побери, делать с этой хреновиной, леди? Я самолично сказал вашему муженьку: назад товар не принимается!

– Простите! – проорала я, пытаясь перекричать гремевшую в зале музыку.

Адский грохот прорезал голос величайшего мебельного обивщика – мсье Рюш-Жабо. Я сунулась было в Колокольчиковую гостиную, чтобы усмирить знаменитость, но увидела Бена. Он выскочил из своего кабинета и нос к носу столкнулся с малярами. Один из них, с ведром краски в руке, взлетел в воздух, как на батуте… Когда я открыла глаза, Бен уже стоял рядом со мной.

– Я получила твою записку, дорогой, – сказала я. Его губы улыбались, но взгляд был немного рассеянным.