Вдовий клуб

В обычных обстоятельствах я бы энергично взялась за дело сама, но волна апатии несла меня дальше. Кроме того, у меня на руках был еще и Фредди. Он вернулся домой около трех, слабо шелестя, что обед остынет, если мне придется нести его в сторожку. Страдалец плюхнулся в качалку и не вставал оттуда до конца дня, невзирая на строгое предписание доктора как можно скорее приступить к работе. К моему великому изумлению, Магдалина прониклась к Фредди симпатией. Она сама вызвалась приготовить ему обед и ужин и отмахнулась, когда я пробормотала, что она и так слишком много на себя взвалила. К вечеру Мамуля перетряхнула все кухонные шкафчики, провела инспекцию в кладовке и переставила все так, что я навсегда распростилась с надеждами когда-нибудь отыскать подставки для яиц. Вьюнок в подвесных кашпо был подстрижен ежиком, на подоконнике рядком выстроились статуэтки святых. И отовсюду, куда ни глянь, глазели вязаные салфетки. Я всерьез заподозрила, что у черной хозяйственной сумки Мамули имеется двойное дно.

Когда вечером Бен вернулся из «Абигайль», мы были предельно вежливы друг с другом. Он лишь для вида возразил, когда я сообщила, что обед готовит Мамуля. Позже я не раз думала, что все пошло бы иначе, попытайся мы помириться, но на нас навалилось все разом: Мамуля, мое обжорство, Фредди и близящаяся премьера «Абигайль». Едва притронувшись к гренкам с сыром, Бен удалился в свой кабинет. Спустя четверть часа я заглянула в щелку и увидела, что он крепко спит в кожаном кресле.

В ту ночь мы лежали в постели так, словно между нами выросла стена. Иногда нога Бена касалась моей, и я откатывалась к краю. Иногда моя нога переходила границу, но Бен не шевелился, и я снова едва не падала с кровати, притворяясь, будто шарахаюсь от него.

В три часа утра я проснулась от жуткого кошмара, даже убийцы-гамбургеры с разинутыми кроваво-томатными ртами были не так ужасны. На сей раз никаких визуальных эффектов не было. Передо мной маячил огромный пустой экран, а потусторонний голос нашептывал: «Кто-то скоро умрет. Догадайся – кто? Догадайся…»

Я рывком села и огляделась. Комната была погружена в глубокий сумрак, Бен сидел на краю кровати и нянчил младенца… нет, палец. Я окликнула его, но он не ответил.

Лунный свет коснулся его руки. Зажав рот, я выскользнула из постели. Только бы не закричать, не хватало еще напугать Мамулю. Сейчас спущусь к телефону и… Дверь со стуком распахнулась – на пороге стояла маленькая фигурка в розовой фланелевой рубашке, плечи укрыты шалью, в руках шелестят четки.

– Что-то случилось, Жизель? Я слышала шум.

В другое время я бы непременно спросила Мамулю, в курсе ли она, что перед тем, как войти, следует постучать. Но разве можно сосредоточиться, когда под боком завывает Бен? Словно баобаб, задумавший найти опору в маргаритке, я прижалась к свекрови.

Мамуля мягко оттолкнула меня и склонилась над Беном. Прижав его голову к груди, она забормотала:

– Мой мальчик, мой единственный сыночек. Как он раскраснелся. Наверное, у него жар.

– Вы уверены? Это все бордовые шторы… поэтому он выглядит таким румяным, – слабо пискнула я.

– Почему ты не звонишь доктору, Жизель? – Лицо Мамули прекрасно выражало мои собственные чувства. – Не думай, что я слишком много на себя беру, но в такой момент ребенку нужна его мать. Будет лучше, если ты позвонишь еще и Исааку.

Доктор Мелроуз взял трубку после второго гудка. В Тоттенхэме никто не ответил.

* * *

Врач вынес приговор: заражение крови. Укор в глазах доктора Мелроуза был слабым отражением вины, терзавшей меня. Укладывая в саквояж инструменты, доктор заметил:

– Не сомневаюсь, Элли, что Бен сопротивлялся вызову врача, но вы могли применить ту же тактику, что и он, когда пригласил меня к вам. Если бы этот нарыв вскрыли вовремя, то теперь Бен уже выздоравливал бы. А сейчас его состояние очень серьезно.

– Я понимаю…

– Наша деревенская больница переполнена, иначе я немедленно госпитализировал бы его. Однако, – доктор Мелроуз поджал губы, – я думаю, Элли, вы справитесь, если будете ухаживать за ним вместе с миссис Хаскелл.

– А Бен… выживет?

– Естественно, если не будет осложнений. – Доктор нахлобучил шляпу, похлопал меня по плечу и затопал вниз по лестнице.

Я тащилась следом, едва не наступая ему на пятки. Мне не хотелось, чтобы он уходил. Сверху донесся голос Магдалины:

– Не волнуйтесь, доктор. Я не отойду от моего мальчика ни на секунду, буду ему читать и петь колыбельные.

Впервые за время визита глаза доктора Мелроуза потеплели. Он остановился.

– Только не переусердствуйте, дражайшая! Рекомендую вам прогуливаться по саду два-три раза в день.

– Это не для меня, доктор, – потусторонний голос Мамули дрогнул, – свежий воздух не идет мне на пользу!

* * *

Бен был настолько болен, что даже не заметил, как свекровь не только закупорила окно, но и плотно задернула шторы. В комнате горел лишь маленький ночник, и спальня словно преобразилась. Мебель, казалось, выросла в размерах, фазаны на обоях обернулись зловещими грифонами. Магдалина уверяла, что воздух вовсе не спертый – из дымохода, дескать, очень даже сквозит.