Вдвое больше притворства

– Ах вы подлецы! – дразню я, но мой запал сходит на нет, когда Чейз пристегивает игрушку у меня на талии так, что «бабочка» прямо у моего клитора.

Он передает Райкеру пульт и подтягивает меня к краю кровати.

Надевает презерватив и хорошенько меня имеет. Райкер в это время сидит у меня за спиной, управляет игрушкой, прикусывает мою шею и целует уши.

Все мои системы перегружены, я разрываюсь, вибрирую и блаженствую. Этого в моем списке не было. Это трюк прямиком из арсенала книжного парня.

Или, точнее, двух парней.

* * *

Следующим утром у меня есть немного времени, чтобы прогуляться с моим сокровищем перед работой, так что я хватаю поводок Начо и собираю своего малыша. Райкер сейчас на тренировке, но Чейз валяется на диване и что-то слушает, глядя в телефон, так что я машу ему и жестом спрашиваю, не хочет ли он составить нам компанию.

– Всегда, – говорит он, вынимая наушники. – Жуткие птицы в апокалиптическом небе могут подождать.

– Можно подробнее, – прошу я, – о жутких птицах?

– А, просто ужастик – аудиокнига, которую я сейчас слушаю, – говорит он.

Мы выходим на улицу.

– Правда? – спрашиваю я заинтригованно. – Ты упоминал вечером, когда мы встретились, что любишь ужасы.

Он пожимает плечами: мол, ничего такого.

– Ну, я слушаю, а не читаю.

– Чейз, это то же самое! Просто ты читаешь ушами, а не глазами, – говорю я.

– Ладно. Можно и так сказать, – уклончиво отвечает он, и я готова поспорить, что какой-нибудь учитель однажды сказал ему, что слушать книги – это жульничество.

– Тебе кто-то сказал, что аудиокниги не считаются?

– Скорее, что они как телевизор, но это неважно. Я всегда плохо успевал в школе. В отличие от Райкера и, очевидно, тебя, – говорит он, немного падая духом.

Он что, думает, я была гением в школе? Или что мне это нужно в мужчине?

– Я хорошо училась, – признаюсь я, пока Начо обнюхивает дерево. – Но не знала, что с собой делать, когда учеба кончилась.

– Ты? – спрашивает он, как будто не может в такое поверить.

– Ага. Я понятия не имела, чем хочу заниматься после колледжа. Работала то тут то там. Занималась чем попало: планировала мероприятия, потом вела социальные сети одной винодельни… Но ничем по-настоящему не интересовалась. На самом деле, мне просто хотелось получать деньги за то, что я читаю. Такую работу я еще не нашла, но книжный достаточно близок к этому.

– Не похоже на отсутствие цели, – говорит он.

Начо снова бежит рядом со мной.

– Скажи об этом моей сестре! И родителям.

– Им не нравится твоя работа?

– Думаю, они просто ожидали, что у меня будет какая-то понятная работа: учительница, медсестра, библиотекарь. Даже владелица книжного. Но работать просто менеджером? Они не понимают, это мой потолок или просто остановка. Если честно, я и сама не знаю.

– Мне кажется, знать не обязательно. Тебе нравится этим заниматься, так ведь?

– Это весело. Меня устраивает. Вот и все.

– Иногда мне кажется, что мы слишком усердно пытаемся решить все вопросы, – говорит он и на несколько секунд кажется очень отрешенным.

Мы поворачиваем за угол.

– Но у тебя все неплохо устроено, не так ли? Потому что… сам знаешь: пробиться в большой спорт нелегко.

– Я не то чтобы знаю, что буду делать, если с хоккеем не выгорит. У меня буквально ноль идей, Трина. Так что мне очень, очень нужно, чтобы все это дело с хоккеем выгорело, – весело шепчет он, но за весельем скрывается немалая доля отчаяния. Мне кажется.

Легонько толкаю его плечом.

– Новость: у тебя уже выгорело.

Он улыбается, но потом смотрит в небо, как будто ищет что-то и никак не может найти. Может, своего отца? У меня сжимается сердце. Я не знаю, ответит ли он, но импульсивно спрашиваю:

– Он часть того, что тобою движет? Твой папа?

Чейз задумчиво вздыхает:

– Да. Он так о нас заботился, когда я был ребенком! Мама занималась домом. Она растила нас и помогала ему. Когда он только заболел, то очень беспокоился, что ей будет тяжело. Мои братья были еще маленькими. Его мучило, какая тяжелая ноша ляжет на ее плечи. Какая ответственность, – говорит Чейз, расчувствовавшись. Тяжело сглатывает. – Я пообещал ему, что тоже за ними присмотрю. Я стараюсь. Каждый день. И надеюсь, что у меня получается.

Это столько всего объясняет: его настрой, «хоккей-или-ничего», но еще – и его очарование. И то и другое нужно ему, чтобы сдержать обещание.

– У тебя получается, – серьезно говорю я.

Мы некоторое время молчим, просто гуляя с собакой, и я перевариваю то, что узнала от Чейза. Но есть в нем одна черта, которую я пока не понимаю. Может, ему просто нравятся ужасы? Однако мне любопытно, не кроется ли за этим что-то еще.

– Ты не выглядишь как любитель страшилок.

Он скептично усмехается:

– Да? И почему же?

– Кровь, кишки и ужас? Совсем не твой стиль!