Вечер потрясения

– Слушаюсь, сэр! – Майор кивнул, поднеся к губам микрофон, соединявший его командирский бронетранспортер М577А1 с любой боевой машиной батальона, почти с каждым его бойцом. – Рота "Дельта", внимание! Атаковать противника в правый фланг, – приказал командир батальона, и в тылу разом взвыли турбины "Лайкоминг", срывая с места ожидавшие своего часа "Абрамсы". – Вперед!

Плотность огня все возрастала, в лоб русские танки атаковали ракеты "Тоу" и "Хеллфайр", впивались в броню подкалиберные снаряды "Абрамсов", а сверху, угрожая тонкой броне крыши башен, не прикрытых модулями динамической защиты с этого, наиболее уязвимого направления, сыпались выпущенные пехотинцами "Джейвелины", обмануть тепловые головки самонаведения которых было не по силам даже сверхэффективной "Шторе". Но остановить врага это уже не могло – теряя машину за машиной, русские продолжали наступление. И командир батальона двинул в контратаку свой резерв.

– Огонь с предельной дальности, – напутствовал командир танковой роты своих бойцов, опытных танкистов, едва дождавшихся этого приказа – многим уже показалось, что с русскими справятся и без их участия. – Не подпускайте этих ублюдков близко, используйте превосходство своих тепловизоров. Они даже не увидят нас, когда мы станем расстреливать русские танки! Вперед!

– Раздавим чертовых русских! В атаку!

Четырнадцать "Абрамсов", завывая турбинами, разорвали сумерки, наваливаясь на избитый, истерзанный танковый батальон Двадцать первой мотострелковой дивизии. Громады танков, каждая – шестьдесят две тонны брони из обедненного урана, намного более прочного, чем обычная сталь, врезались во фланг боевых порядков противника, в упор открыв огонь из мощных орудий. Бронированный клин превратился в волнолом, о который предстояло разбиться вражеской лавине, так и не добравшейся до вершины холма.

Полковник Белявский понимал, что отчаянная атака возглавленного им батальона выдохлась. История повторялась, вновь враг был наверху, а внизу – свои танки, но теперь бойцам Двадцать первой гвардейской мотострелковой дивизии противостояла не легкая пехота, а равный по силе противник, и эта разница не замедлила сказаться. В ротах осталась половина машин против исходного числа, боезапас подходил к концу, но танки все шли вперед, напарываясь на шквальный огонь. В упор летели ракеты и снаряды, раскалывавшие прочную броню, от взрывов дрожала, вставая на дыбы, земля, каждую минуту обрывались десятки жизней по обе стороны фронта.

Батальон, оказавшийся в огневом мешке, погибал, огрызаясь, и все, чего хотел в эти мгновения Николай Белявский – умереть, в последнем броске добравшись до врага, сомкнув свои клыки на его глотке, почувствовав соленый вкус его крови. Они умрут, наверняка умрут здесь все, но еще успеют перед смертью больно укусить зарвавшегося врага.

Пламя било в покрытые слоем грязи и пота лица танкистов, мертвой хваткой вцепившихся в рычаги управления и рукоятки наведения орудий. Прорываясь сквозь стену огня, танки Т-90 взбирались по склону все выше. Комплексы "Штора" отводили в сторону ракеты "Тоу", сыпавшиеся с небес "Хеллфайры" с лазерным наведением вязли в аэрозольных облаках, а те немногие, что достигали цели, натыкались на динамическую защиту, стойко выдерживавшую все более мощные удары. Новейшие же "Лонгбоу Хеллфайр" так и болтались на пилонах "Апачей" – мощные помехи слепили бортовые радары боевых геликоптеров и головки наведения ракет, превращая их в чертовски дорогой, но бесполезный металлолом. Но все меньше оставалось аэрозольных гранат, а на месте сработавших модулей "реактивной брони" не появлялись сами собой новые.

– Танки противника на левом фланге! – раздался испуганный возглас в наушниках. – "Абрамсы" слева!

Крик прервался, когда возникший буквально из пустоты бронебойный снаряд М829А2 пронзил бортовую броню Т-90, круша все, что находилось под ней. Урановая "болванка" разворотила двигатель, поразив баки, и вспыхнувшее топливо залило боевое отделение, обрекая танкистов на мучительную смерть в стальной коробке, из которой не было спасения. Еще оставаясь в безопасности, американские танкисты открыли шквальный огонь, посылая в противника снаряд за снарядом, и почти каждый выстрел находил свою жертву.

– Суки! – прильнув к окулярам прибора наблюдения, Белявский не увидел, но скорее угадал в сумраке угловатые силуэты американских танков. В слабом свете предрассветных сумерек командирский прибор ПКН-4С позволял видеть чуть дальше, но и он едва "дотягивался" до врага, лучше, чем броней, защищенного расстоянием. – Батальон, слушай меня! Противник слева! Развернуться для отражения атаки! Огонь подкалиберными снарядами!

Командиры танков, услышавшие новый приказ, торопливо разворачивали свои Т-90 навстречу новому врагу, подставляя борта тем, кто расстреливал их с холма. Встречный бой стал для них полной неожиданностью, но сработали вбитые на тренировках рефлексы, и орудия, развернутые в сторону врага, полыхнули огнем, выплевывая первые снаряды.