Вечер потрясения

Верный Т-90К дарил своему экипажу драгоценные мгновения, чтобы остаться в живых, выбравшись из-под брони, превратившейся теперь в стальную ловушку и готовой стать склепом для двух человек, еще остававшихся живыми. В тот миг, когда распахнулись тяжелые люки, еще одна ракета "Тоу-2" выпущенная с бронемашины "Брэдли", клюнула танк в борт, не встретив на пути ни навесных экраном, ни модулей "реактивной брони", а сверху спикировал "Джейвелин", вонзивший сжатый до толщины иглы язык пламени в ничем не защищенную крышу башни. Тугие струи огнетушащего хладона хлынули навстречу разворачивавшемуся в заброневом пространстве пламени, сдержав его на несколько неуловимых мгновений, но баллоны пожаротушащей системы не были бездонными – хладон иссяк, и огонь рванулся вглубь боевой машины, жадно лизнув уложенные в боевом отделении снаряды, те, что не поместились в "карусель" механизированной укладки автомата заряжания.

Сильнейший взрыв выбросил танкистов из проемов распахнутых люков, и уже в воздухе их настигло пламя, а вместе с ним – волна осколков. Две кувыркающиеся фигурки поглотил огненный вихрь, взвившийся на месте развороченного на куски танка. Экипаж пережил свою машину, но слишком ненадолго, чтобы успеть порадоваться этому.

Станция постановки помех СПН-2 простерла над порядками наступавшего полка плотный полог, сквозь который не могли проникнуть лучи радаров. Ставка врага на высокоточное "умное" оружие не оправдала себя – снаряд-болванка, выпущенный в упор решительным и умелым наводчиком, стоил теперь много больше, чем вся электроника, начинявшая ракеты, безнадежно "мазавшие" по видимым, как на ладони, целям. Но мощное излучение СПН-2, забивая чужие радары, выдавало позиции самой станции.

Четверка "Тандерболтов", целых два звена, отвлеченные от основной работы, охоты за русскими танками, развернулась широким фронтом, заходя на цель. Грузовики, над которыми вздымались тонкие антенны, похожие на лепестки фантастических цветов, стояли на открытой местности, уязвимые и беззащитные.

– Три мили до цели, – сообщил командир группы, сверившись с показаниями дальномера. – Ракеты к бою!

Пилоты штурмовиков по команде отключили предохранители, активировав систему наведения. Тепло, излучаемое мощными "КамАЗами", почти тотчас "почуяли" тепловые головки наведения ракет "Мейверик".

– Цель в захвате, – хором звучали доклады летчиков, направивших свои бронированные штурмовики точно на русские машины, не способны ответить ударом на удар. – Готов к атаке!

– Огонь! Выпустить ракеты!

Дымные стрелы сорвались из-под прямых крыльев каждого А-10А. Следы ракет, выпущенных в упор, уткнулись в покрытые разводами камуфляжа борта грузовиков, и грянувшие разом взрывы, воздвигнув стену дыма и огня, разметали автомобили на куски.

Тотчас "прозрели" радары десятков боевых вертолетов "Апач Лонгбоу", их экипажи, вновь увидевшие цели, немедленно открыли огонь, обрушив на остатки полка шквал "Хеллфайров", от которых не могла спасти никакая защита – "Штора" не в силах оказалась обмануть радиолокационные головки наведения, а тандемные боевые части легко взламывали даже "реактивную броню" Т-90, не оставляя им ни малейшего шанса.

И генерал Мэтью Камински, чей Е-8С парил в десятках миль от поля боя, смог увидеть, как гибнет под ударами его бойцов, под залпами выпущенных с небес и земли ракет, под градом снарядов, мощь русской армии, как превращаются в ничто истребленные до последнего танка роты и батальоны, как вспыхивают брошенные в самоубийственную атаку русские танки, так и не достигнувшие цели. Командующий Десятой легкой пехотной дивизией видел все это в деталях, и не мог сдержать довольной улыбки – он видел свою победу.

Пятна копоти легли на степь, точно траурный покров, и сама равнина превратилась в огромное кладбище, где смешалась мертвая плоть и искореженная чудовищной силой сталь, и то и другое – одинаково холодное. Под гусеницами медленно, с опаской продвигавшейся вперед командно-штабной машины БМП-1КШ скрежетал металл – землю густо усыпали осколки, так что едва ли здесь теперь было безопасно прогуливаться босиком. Бронемашина ехала все медленнее, пока наконец, вовсе не замерла, напоследок взревев мотором.

Спрыгнув на землю, подполковник Смолин невидящим взглядом окинул равнину, над которой приподнялась завеса сумрака, обнажая громоздившиеся всюду стальные глыбы, остовы бронемашин, многие из которых еще дымились. Здесь, даже не успев вступить в бой, был уничтожен почти полностью мотострелковый батальон, пять сотен бойцов, так и не понявших, откуда явилась за ними смерть.

Несколько мгновений заместитель командира полка стоял неподвижно, а затем опустился на колени и, будучи не в силах больше сдерживаться, зарыдал, закрыв ладонями лицо. Высунувшийся вслед за ним из распахнутого люка БМП-1КШ радист отвел взгляд, впервые увидев, как плачет, захлебываясь слезами офицер, сильный и решительный человек, вдруг обмякший и разом утративший выдержку.