Вечер потрясения

– Товарищ подполковник, вернитесь в машину, – робко произнес за спиной Смолина один из штабных офицеров, с ужасом взиравший на панораму разрушений, на изрытую воронками и покрытую пятнами копоти степь, щедро лакавшую свежую кровь. – Снаружи опасно!

Заместитель командира полка скользнул по настороженно озиравшемуся офицеру безразличным взглядом. Какая разница, умрет он или останется жить, если все равно не увидит победу.

– Мы проиграли, – лишенным намека на чувства голосом произнес Смолин. – Лучшие люди страны погибли здесь без всякого смысла, без пользы. Это крах!

Грозный клинок, что ковали поколения русских людей, подвел в бою на родной земле, не сумев преодолеть защиту врага, расколовшись, и теперь мириад осколков его усеивал эти степи, и каждый был могилой для нескольких человек, последним пристанищем для их тел, порой целых и невредимых, а порой жестоко истерзанных жадным пламенем. Наступление захлебнулось в волнах вражеских ракет.

– Самолет, – офицер, только что звавший Смолина обратно в машину, вскинул руку, указывая на черный крестик, едва различимый на фоне предрассветного неба, но стремительно увеличивавшийся в размерах. – Воздух!!!

Подполковник Смолин выпрямился во весь рост, с ненавистью взглянув на приближающийся американский штурмовик. "Тандерболт", не узнать который было почти невозможно, шел на малой высоте, в какой-то сотне метров над землей. Оттуда прекрасно была видна замершая посреди степи бронемашина, утыканная антеннами, но пилот решил нанести удар с малой дистанции, наверняка, сполна насладившись своей победой.

Смолин вздрогнул, когда тупой нос одинокого американского штурмовика, уткнувшийся в землю, вдруг окутало пламя, и оттуда, из огненного облака, к земле устремился поток трассеров, вспыхнувших бледными росчерками. Возможно, у пилота был на исходе боекомплект, а возможно, он просто экономил боеприпасы, ожидая найти еще немало целей. Короткая очередь, всего десяток снарядов, ударила в борт русской бронемашины, урановые иглы подкалиберных PGU-14/B вскрыли броню от носа до кормы, разрывая тонкие листы стали. Один из снарядов, прежде чем достигнуть преграды, на лету пронзил что-то невесомое, почти неосязаемое, и, не теряя скорости, умчался дальше, а позади повалилось на землю то, что секунду назад было русским офицером, заместителем командира танкового полка.

Ночь отступила в предчувствии неизбежного рассвета, но солнце не в силах оказалось рассеять мглу, сгустившуюся над степью. Клочья дымовой завесы смешивались с клубами дыма – это горели русские танки, так и не сумевшие своим тяжеловесным натиском взломать оборону разведывательного батальона. Тьма отступала, и генерал Элайджа Хоуп мог увидеть теперь, чем стала еще недавно ужасавшая мощь вражеской армии.

– Атака противника отбита на всех направлениях, – доложил командир батальона, успевший связаться со всеми ротами, удержавшимися на позициях. – Русские понесли огромные потери и отступают!

Генерал Хоуп, в прочем, не нуждался в рапорте – он своими глазами мог видеть последствия ночного боя. На равнине перед холмом, превратившимся в неприступную крепость, догорали, чадя густым черным дымом от пылающей солярки, не меньше полутора десятков русских танков. Здесь был уничтожен почти полностью целый батальон, но Элайджа Хоуп знал, что еще дальше, там, куда не дотягивался взгляд, находилось настоящее кладбище, десятки бронемашин – это поработала артиллерия, мощные орудия самоходных гаубиц М109А6 "Паладин", а также авиация. Два звена штурмовиков А-10А "Тандерболт" пронеслись над головой генерала Хоупа, растворяясь в сером мареве, чтобы обрушиться на отступающего врага всей своей мощью. Враг отошел, но не потому, что обратился в бегство.

– Разведка сообщает о приближении крупных сил противника, – мрачно процедил Элайджа Хоуп, покосившись на командира батальона. – Это только начало, майор. Мы разгромили авангард, но танковая дивизия русских, наступающая во втором эшелоне, почти не понесла потерь. Вскоре она может оказаться здесь – нам еще неизвестно точное направление удара. Мы выиграли не сражение, а бой, но главное – выиграли время.

– Мои бойцы останутся на этих позициях, генерал, сэр! Русские разбили свои лбы о нашу оборону, и сделают это еще!

– И сдохнут здесь все, майор, погибнут от пуль или под гусеницами русских танков, а это слишком высокая цена, дать ее я сейчас не готов, – жестко бросил в лицо своему офицеру генерал Хоуп. – Противник еще силен, а наши ресурсы отнюдь не безграничны. Если потребуется, мы отойдем за Терек, и пусть русские тычутся лбами в реку сколько угодно, пусть ломают зубы. Но мы еще вернемся сюда, майор, видит Бог, вернемся победителями!

Батальон снялся с позиций спустя полчаса, двинувшись на юг. Пехотинцы отступали, бросая себе за спину взгляды, полные гордости – они уходили победителями и лишь для того, чтобы явиться сюда вновь. Там, позади, напоминанием об их триумфе, возвышались закопченные стальные коробки, остовы сгоревших бронемашин врага.

Глава 2 Падший ангел