Вечер в Византии

На противоположной стороне арены появился сторож, одетый в какое-то подобие униформы, и принялся угрожающе размахивать руками, показывая свою не слишком великую власть, словно подозревал Крейга в намерении перепрыгнуть через барьер и учинить беспорядки. Как бы этот сумасшедший пожилой spontaneo[28] не нарушил призрачного спокойствия арены, не вызвал быка, который не должен появляться здесь по крайней мере еще два месяца.

Крейг отвесил легкий поклон в его сторону, давая понять, что он любитель fiesta brava[29], соблюдающий правила игры и совершающий паломничество ко святым местам, затем повернулся и вышел из-под трибун на беспощадное солнце.

К тому времени как он вернулся в гостиницу, все было решено.

Назад, во Францию, он ехал медленно, осторожно, не остановившись на том месте, где едва не погиб накануне. Добравшись до Сен-Жан-де-Люз, тихого, особенно в межсезонье, городка, он остановился в маленьком отеле, вышел и купил пачку бумаги.

«Теперь я вооружен, – думал он, относя бумагу в отель. – И снова возвращаюсь на свою площадку. Только через другие ворота».

Он прожил в Сен-Жан-де-Люз два месяц и все это время работал медленно и мучительно, пытаясь воссоздать историю Кеннета Джарвиса, умершего в возрасте восьмидесяти двух лет, через три дня после того, как он прочел в газетах, что его возлюбленная, девятнадцатилетняя девушка, вышла замуж за другого. Крейг начал было писать пьесу, но постепенно история сама собой обрела другую форму, и он вернулся к самому началу и стал писать сценарий. С первых дней работы в театре он сотрудничал с драматургами, предлагая изменения, добавлял темы и сюжеты целых сцен, но одно дело развивать идеи других людей, и совсем другое – положить перед собой чистую страницу, в которую только ты способен вдохнуть жизнь.

Констанс дважды приезжала к нему на уик-энды, но все остальное время он держался подальше от людей, часами просиживая за письменным столом, в одиночестве гуляя по берегу у гавани, и даже обеды просил приносить в номер.

Только Констанс он рассказал о том, чем занимается. Она никак не выразила своего отношения к его работе, а он не показал ей уже написанное. Даже через два месяца показывать было, в сущности, почти нечего: так, несвязные отрывки, разрозненные сцены, нераскрытые идеи, наброски дальнейшего развития сюжета и характеров персонажей.

К концу второго месяца он сообразил, что недостаточно просто рассказать историю старика и молоденькой девушки. Недостаточно, потому что в ней не оставалось места для него, Джесса Крейга. Не настоящего Крейга, разумеется, не повести о человеке, сидевшем день за днем в тихом гостиничном номере. Не было места для его убеждений, темперамента, надежд, суждений о времени, в котором он жил. Он понял, что без этого его сценарий не будет цельным, останется фрагментарным, бесплодным, отрывочным.

Поэтому он ввел в сценарий еще несколько персонажей – влюбленных пар, – чтобы оживить и населить воображаемый большой дом на северном побережье Лонг-Айленда, где и будут происходить главные события фильма, уложившиеся в одно лето. Он перенес место действия из Нормандии в Америку просто потому, что не настолько хорошо знал этот уголок Франции, чтобы писать о нем. Зато Лонг-Айленд он объехал вдоль и поперек. Кроме старика, в доме жил еще и восемнадцатилетний внук, сраженный первой любовью к расчетливой, не слишком разборчивой девице, к тому же на три-четыре года его старше. Кроме того, основываясь на собственном опыте, чтобы не терять связи с современностью, он включил в число персонажей еще и супружескую пару, не считавшую адюльтер грехом: сорокалетние муж и жена жили каждый своей жизнью и были вполне довольны таким положением дел.

Используя все, чему научился, свои собственные наблюдения за друзьями, врагами и просто знакомыми, переворошив гору книг, работая над чужими пьесами и сценариями, Крейг попытался как можно естественнее переплести судьбы своих героев, попавших в драматические обстоятельства, с тем чтобы к концу фильма они без прямого участия автора, лишь своими словами и поступками доносили до зрителя его, Джесса Крейга, суждения о том, что значит любовь для американцев, живущих во второй половине двадцатого века: молодой женщины или мужчины, пожилой женщины или умирающего старика. Любовь со всеми ее поворотами, интригами, компромиссами, болью и душевными ранами. Любовь, зачастую так жестоко зависящая от денег, моральных принципов, власти, положения, принадлежности к тому или иному классу, красоты или отсутствия таковой, чести и отсутствия таковой, иллюзий или отсутствия таковых.

Через два месяца в город стали прибывать первые туристы, и Крейг решил, что пора складывать вещи и отчаливать. Между ним и Парижем лежало немало миль, и по дороге, вспоминая, как он провел это время, Крейг отчетливо понял: хорошо, если он сумет закончить сценарий через год. Если вообще закончит.