Вечер в Византии

Он поднялся с места, не дождавшись конца, и, выйдя из кинотеатра, попытался для собственного успокоения восстановить в памяти, кадр за кадром, просмотренные на этой неделе работы Бюнюэля и Бергмана.

* * *

Солнце все еще стояло высоко над горизонтом, и Крейг на всякий случай, если Энн еще купается, спустился на пляж поискать дочь. Она сидела за столиком у бара, широкоплечая, с пышной фигурой, в крайне легкомысленном бикини, которое Крейг, как отец, предпочел бы видеть на ком-нибудь другом. Рядом устроился Йан Уодли в плавках, а напротив – Гейл Маккиннон, в том же розовом купальнике, который был на ней в пляжном бунгало Мерфи. Крейг почувствовал угрызения совести за то, что бросил Энн, не подыскав ей приличной компании.

Уодли, очевидно, не тратил много времени на просмотр фильмов. И успел загореть не хуже девушек. В своем мешковатом, плохо скроенном костюме он выглядел бесформенным, почти обрюзгшим, но выяснилось, что под одеждой тело у него упругое, а сам он казался сильным и властным. Он смеялся, размахивая стаканом, который держал в руке. Никто из троицы пока не заметил Крейга, и на мгновение он почти поддался искушению повернуться и уйти: слишком уж неприятно напомнила ему эта компания итальянского актера, вечно скалившего зубы, и двух девиц, ловивших каждое его слово.

Но, отнеся свой порыв за счет дурного настроения и ребячества, Крейг все же приблизился к столу. Гейл возилась со своим диктофоном, и Крейг вдруг с испугом подумал, что она берет интервью у его дочери. Совсем забыл предупредить Энн, чтобы та держала рот на замке!

Но он тут же услышал, как Гейл говорит:

– Спасибо, Йан. Уверена, что в Штатах это пойдет. Однако совсем не уверена, что вам позволят еще раз вернуться в Канны.

– Хватит двуличия! – провозгласил Уодли. – Долой политес. Обличай во всеуслышание этих продажных тварей и их ничтожные потуги на творчество! Таков мой девиз.

О Господи, он опять оседлал любимого конька!

– Добрый вечер, друзья, – приветствовал Крейг.

– А, это ты, Джесс! – прогремел Йан голосом таким же могучим, как его бронзовое тело. Общество девушек буквально его преобразило! – Я только сейчас объяснял двум очаровательным юным дамам некоторые закулисные механизмы кинофестивалей. Кто что продает, кто кого покупает, какие гнусности и пакости вытворяются ради получения «Золотых Пальмовых Ветвей». Садись, папаша. Что будешь пить? Официант! Гарсон!

– Спасибо, ничего, – отказался Крейг. Слово «папаша» прозвучало довольно язвительно. Он сел рядом с Гейл, напротив Энн.

– Что ты пьешь? – спросил он у дочери.

– Джин-тоник.

Он никогда не видел, чтобы она пила спиртное. Когда за обедом он предлагал ей вино, Энн неизменно отказывалась, утверждая, что ей не нравится вкус. Вероятно, джин более соответствует пристрастиям молодых.

– С твоей стороны весьма любезно, папаша, – продолжал Уодли, – импортировать моих поклонниц за собственный счет через континенты и океаны.

– О чем это ты? – удивился Крейг.

– Я читала его романы, – пояснила Энн. – Они включены в курс современной литературы.

– Только послушайте! – воскликнул Уодли. – Я важная фигура современной литературы! Прилежные студенты от одного побережья до другого жгут по ночам электричество в честь Йана Уодли! В унылой и бесплодной пустыне Канн я нашел своего читателя.

– Я тоже читала парочку, – вставила Гейл.

– Воздайте им хвалу, дорогая, воздайте хвалу.

– Они ничего, – признала Гейл.

– Бедняжка моя, – жизнерадостно фыркнул Уодли, – боюсь, вы завалили экзамен.

Уодли был совершенно невыносим, но Крейга оскорбила легкость, с которой Гейл разделалась с делом всей жизни этого человека.

– Думаю, вам следовало бы перечитать его книги, Гейл, – заметил он. – Когда повзрослеете. Может, тогда ваше суждение будет куда более точным.

– Спасибо, – поблагодарил Уодли. – А то спасу нет от этой молодежи!

Гейл улыбнулась:

– Не знала, что вы такие близкие друзья. Простите, Джесс, мне нужно задать мэтру еще пару вопросов, а потом можете получить его в полное распоряжение…

– Простите, – извинился Крейг, вставая. – Не хотел вам мешать. Просто искал Энн. Пойдем, дорогая. Становится прохладно.

– Я хочу дослушать до конца, – запротестовала Энн. – И совсем не замерзла.

– Оставайся и ты, Джесс, – предложил Уодли. – В присутствии равных себе я особенно красноречив.

Крейг, по какой-то непонятной причине не желая оставлять Энн с Гейл Маккиннон, кивнул.

– Благодарю за приглашение, – отозвался он, вновь садясь. – Раз уж я здесь, можно выпить виски.

– Еще два, – потребовал Уодли, протягивая официанту пустой стакан. – Валяйте, Гейл.

Гейл включила диктофон.

– Мистер Уодли, в начале интервью вы заявили, что положение сценариста становится с каждым годом все более шатким. Не будете ли так любезны пояснить свои слова?

Крейг заметил, с каким восхищением взирает Энн на занятую работой Гейл. Он сам был вынужден признать, что действует она профессионально, а голос у нее приятный и естественный.