Вечеринка

То-то холодно поветям,
всё летуче: пух и прах;
ты ли это, или ветер
дверь захлопнул второпях?
То-то весело вертлюгу
и гурьбе колесных лир;
бьют луга поклоны югу:
север небо отворил.

«Весна настает, но я ли тому виной…»

* * *

Весна настает, но я ли тому виной,
а жизнь отлетает, не стоит тому мешать;
уволь меня от посылок, дружок родной,
пришли мне письмо, и стану я им шуршать.

Почини в стране любви кровлю, и будет кров,
а от улыбки и вздоха родится слог.
Цена всем большим распадам — несколько слов,
знак препинания, области между строк.

Что за деревья! листья — писем листы!
в этих бы рощах вечный пел соловей,
и возникала бы жизнь из пустоты,
шла по тропам чернил под рукой твоей.

«Мгла октября нас ничему не учит…»

* * *

Мгла октября нас ничему не учит,
хоть вся она — предчувствие разлуки.

Пустынно суетливое шоссе,
забвенны придорожные трактиры,
разобраны перроны дачных станций,
замешана грязища долгостроя,
загадочны гербарии обочин.

Туман нас настигает, как письмо
от некоей планеты без названья.
Без толмача его не прочитать.

«Как много на дачных станциях…»

* * *

Как много
на дачных станциях
случайных пассажиров
в воскресный хмурый вечер октября.

Как одинаково
молчат они в печали,
фигурки с сумками
и рюкзаками,
старик с лукошком,
девушка с письмом.

Как бесприютно
светятся огни
осенних
долгожданных
электричек.

Из цикла «Retro»

«Всем показывали жизнь на театре…»

* * *

Всем показывали жизнь на театре,
где не очередь, не лагерь, не нары, —
декорации, то фосфор, то натрий,
хороводы водят куколки-лары,
красоты заветной пайка, заначка,
елка, мыши да Щелкунчика челюсть,
упакована в балетную пачку
балерина по фамилии Шелест.

Что за неженка, в трико обнажёнка,
сон шинели или ватника грёза…
По ретортам возгоняется пшёнка,
самогонщика-алхимика проза.
В белых тапках, на пуантах атласных,
в сапогах кирзовых, босы, в обмотках,
все при деле, никаких непричастных,
разве зрители на час в околотках.

Только зрители, партер да галёрка,
не брала их ни чума, ни холера,
ни житийная больничная хлорка,
ни видения безе и эклера,
что пленяли в театральном буфете
завсегдатаев картошки в мундире:
ох, и мыкались в Аидовой клети,
а пожить, поди, в театр приходили.

«Начни только петь, а я помогу…»

* * *

Начни только петь, а я помогу.
Изок, мой Лизок, уже на лугу.

О крылышках двух, свободный, ничей,
на ветке с утра свистит зурначей.

Пчелиной пыльцой исполнена быль,
цветет зинзивей, растет зензибиль,

сиреневых кущ велик вертоград.
Лизочек мой мал, да мир ему рад.

«Вот отшумела новостями…»

* * *