Вечеринка а-ля 90-е

– Да-а, Георгий чуть тебе третий глаз не нарисовал, – Поночка морщится наблюдая, как Вика осторожно протирает обильно смоченным виски тампоном место ранения. Пуля прошла по касательной оставив на черепе лёгкую прижжённую бороздку, и это удивляет. Возьми Георгий на пару миллиметров ниже, и верхнюю часть черепушки Геракла срезало бы как ножом. Если думать, что стрелок хотел именно этого касательного эффекта, его можно было запросто брать в цирк, чтобы метким выстрелом снимать яблоки и кепки с голов у своих напарников. Всё-таки, мне кажется, что здесь имело место стечение счастливых для обоих обстоятельств. На счастье Геракла, Георгий промахнулся; на счастье Георгия, выстрел Геракла пришёлся не в голову, а в корпус.

Когда Вика завершает медицинские манипуляции и уже собирается обвязать голову Геракла бинтом, тот настаивает, чтобы ему оставили жёлтую повязку, оторванную от сарафана. Светка, не мешкая, обрывает ещё одну полоску снизу, так, что её сарафан превращается в миниюбку. Я перехватываю жадные взгляды Уксуса и Поночки, которыми они ползают по стройным глянцевым бёдрам и чувствую нахлынувшую ревность. Я обнимаю её сзади и прижимаю к себе, как в последний раз. «Никому не отдам! Она моя только здесь и сейчас. А что дальше?».

– Что будем делать? – спрашиваю я у Буратины.

– Нужно плыть ближе к берегу и выбираться с яхты. Ботом эвакуироваться опасно, такой туман стоит, можно заблудиться.

– А на яхте мы не заблудимся? Все навигационные причендалы у нас демонтировали…– говорит Поночка.

– Точно, я ещё наверху не был, пойду посмотрю что там. – Буратина направляется к выходу из каюты.

– Мы с тобой! – говорю я, решая за нас с Светкой и подталкиваю её вперёд.

Шкиперская будка разворочена. Алюминевый каркас сдвинут на бок и из квадрата превратился в ромб. Крыша вырвана, и её куски разбросаны по всей палубе. Панель управления, слава богу, не пострадала, и Жекичану теперь приходится вести чуть покорёженный кабриолет. Лобовое стекло треснуло, и Женя, сев в кресло, высадил его ударом обеих ног. Плохая новость заключается в том, что вместе с ретранслятором с крыши пропали прожектора и теперь мы идём как слепые котята в плотном тумане.

– Ты хоть понимаешь куда мы плывём? – спрашивает Жекичана Буратина.

– Точно так же, как и ты Серёга. У меня такие же два глаза и они не обладают способностью видеть сквозь туман.

– И что делать?

– Красться на ощупь, пока на что-нибудь не наткнёмся…– говорит Жекичан.

– Когда наткнёмся, поздно будет! – говорит Светка и я её поддерживаю. Я говорю, что в таком тумане очень высокий риск налететь на мель, бакен или какую-нибудь посудину. Да мы даже пирс увидим только когда носом в него войдём.

Буратина и Жекичан соглашаются, и результатом нашего короткого совещания становится то, что яхта снова ложится в дрейф.

Только когда Жекичан в очередной раз заглушил моторы, я вдруг понял, что желания всё-таки сбываются. Нам подарена ещё одна ночь. Пусть эта ночь не целая, пусть она полна неопределённости и опасностей, но каждую минуту этой ночи я собираюсь смаковать и проводить с наибольшей пользой.

Жекичан едва держится на ногах. Он ведь не сидит двое суток на жидком топливе, поэтому очень устал от напряжения и недосыпа. Мы отправляем его спать, а сами договариваемся установить дежурство на остаток ночи. Первыми на пост заступим мы со Светкой, а через два часа нас непременно должны сменить. Нет, это не потому, что я захочу спать, просто этот остаток ночи всё что у меня есть – у нас есть. Через два часа мы уйдём с ней в отдельную каюту. А пока…Нужно одеться потеплее, потому что снаружи заметно похолодало, и в туманном облаке стоит высокая влажность. Мы спускаемся вниз, где объявляем в очередной раз усевшимся за стол пацанам о нашем решении. Через два часа кто-то из них должен заступить на пост на верхней палубе. Тот, кто это будет, пусть не особо налегает на спиртное, потому что…да ясно почему. В его руках будут наши жизни. Все сидящие за столом хором отвечают, чтобы мы не беспокоились. Посты будут расставлены наилучшим образом. В карауле вызвались участвовать все и даже раненный Геракл, который пока брякает на гитаре. Я забираю у Уксуса его Аляску и беру с собой, захваченный у пиратов Ленина карабин «Сайга». Осталось найти что-нибудь тёплое для Светки и мы спускаемся в трюм, где по словам Буратины «что-нибудь да подберём».

Я оказался в трюме первый раз за всё время нашего путешествия. В маленьком помещении всё перевёрнуто вверх дном, словно туда попала бомба. Я вижу рваный кусок металла, приваренный к крепкому каркасу. Это всё, что осталось от сейфа. В углу стоит коробка шампанского, и это всё что осталось от запасов жидкого топлива, которым, по рассказам Буратины, изначально был заставлен весь трюм. Буратина показывает на кучу тряпок в правом ближнем углу.

– Вот здесь можно что-нибудь выбрать.

Светка брезгливо двумя пальчиками выдёргивает первую попавшуюся тряпку, разворачивает, присматривается.