Вечеринка моей жизни

Он показал средний палец парням внизу, кучке чуваков с клюшками для гольфа, которые давали друг другу «пять». Извращенцы. У него возникла безрассудная мысль метнуться вниз по склону и отпинать их как следует за то, что они посмели поднять глаза, когда Надя находилась на краю каменной гряды.

Но теперь она дрожала в его объятиях, хватая ртом воздух. Ее глаза наполнились слезами.

– Почему ты побежала? – спросил он, прижимаясь губами к ее уху и обнимая ее, чтобы успокоить. Он прижался губами к ее макушке и застыл на мгновение. Как он вообще мог ее отпустить?

Наконец, она отстранилась и грозно посмотрела ему в глаза.

– Ты напугал меня этим своим взглядом и голосом, Ракета! – Она подчеркивала каждое слово, ударяя его кулаком в грудь.

– Вот она, улыбка, – сказал он, приподнимая ее подбородок указательным пальцем.

Ни один фотоаппарат не поймал бы свет, играющий на ее лице, поэтому вместо того, чтобы снова угробить их обоих, он просто уставился на нее, поклявшись запомнить этот момент навсегда.

Когда ему было шестнадцать, на пике подросткового бунта, он обнаружил, что его мама смотрит на него с любопытством. Она застала его в тот редкий момент, когда он развлекался сборкой корабля из «Звездных войн» старого набора Lego. Даже в том возрасте ему нравилось собирать этот конструктор.

– На что ты смотришь, мам? – спросил он.

– На тебя, – ответила она, и он покраснел, внезапно смутившись. – Я пытаюсь сфотографировать тебя своими глазами, чтобы запомнить этот момент навсегда.

Он оставил все детали на столе и убежал в свою комнату. Несколько недель спустя, когда стало очевидно, что он не собирался заканчивать этот проект, детали конструктора по-прежнему лежали на столе. Только к следующему сезону праздников кто-то, наконец, убрал их. Но в тот день он понял две вещи – его мать любила его и дорожила каждым моментом, проведенным с ним, и вторая – несмотря на ее любовь и поддержку, он действительно не мог закончить ни одной вещи в своей жизни, не оставив после себя беспорядка.

Волна отвращения к самому себе захлестнула его. Маркос не хотел добавлять дополнительных проблем Наде, пока она пытается решить, что делать дальше со своей жизнью. Он не мог полагаться на ее тяжелую работу. Он должен был сам найти цель.

Надя глубоко вздохнула, и Маркос решил, что она сейчас скажет ему что-нибудь о том, что он напугал ее или что обнимает ее. Но вместо этого она произнесла:

– Твои дяди хотят отобрать у тебя собственность.

Маркос был настолько сбит с толку, что ему пришлось слегка потрясти головой, словно прочищая уши.

– Что? Мои дяди?

Он отвел ее на безопасное расстояние, подальше от обрыва. Предзакатный час давно прошел, но когда Маркос моргнул, то все еще видел ее профиль, обрамленный всеми цветами радуги, которые придавали ее лицу сказочный вид.

Он был прав, не имело значения, что он не смог сделать этот снимок. Ее образ был выжжен в его сетчатке.

Так что там она говорила о его дядях и праздничном заведении?

Она снова покраснела, ее грудь вздымалась от быстрых вздохов, как будто она нервничала.

Теперь настала его очередь тревожиться по пустякам, поскольку в его сознании всплывали худшие варианты развития событий.

– Я работаю… В смысле работала в компании Миллер, Хант и партнеры.

Она посмотрела на него так, как будто это название должно было что-то значить для него. Оно было знакомым. Ужасное чувство охватило его, когда он вспомнил о конверте, который выбросил в мусорное ведро. Он покачал головой. Она работала на фирму, которая хотела отобрать ферму у него и его семьи?

Она прищелкнула языком.

– Юридическая фирма, которая представляет интересы твоих дядей, Монти и Джорджа? Они ведь твои дяди, верно?

У него засосало под ложечкой.

– Да, откуда ты знаешь?

– Ты меня слушаешь? Я работала в юридической фирме, которая представляет их интересы. Я знаю о твоем деле. Они хотят отобрать свадебное заведение твоих родителей и построить либо новое поле для гольфа, либо кондоминиумы. То, что принесет им больше прибыли. У них есть иск. Если они не смогут заставить тебя и твою сестру подписать соглашение, то заставят твоего отца сделать это любым возможным способом.

– Они не могут этого сделать, – усмехнулся он.

– Ты действительно в это веришь? Ты говорил об этом со своим отцом? Они постоянно звонят ему. Поверь мне, я уже говорила с ним раньше.

– С моим отцом?

– С твоим отцом, до того, как я узнала, кем он на самом деле является.

Маркос не разговаривал со своим отцом целую вечность. Его оправданием всегда было то, что отец его больше не узнавал. Но действительно ли он пытался понять, чем его отец хочет заниматься всю оставшуюся жизнь? Спрашивал ли его Маркос?

Не спрашивал. Он просто предполагал.

– Если твой отец подпишет соглашение, все пропадет. Заведение вернется в руки твоих дядек, и твоя семья не получит ни цента.

– Откуда ты все это знаешь? – спросил он, во рту у него все пересохло.

– Мне поручили это дело. Оно должно было стать моим звездным часом, Маркос. Но я просто не смогла завершить его.

Он посмотрел на нее, несколько раз моргнув.

Она опустила глаза и вздохнула.