Вечерняя книга

Книжки мы им послали, но за несколько месяцев, что прошли с тех пор, ни один из них так и не объявился: может, потому, что все еще не были в городе, а скорее всего — посчитали неудобным, ибо давно замечено, что отзывчивость и скромность — родные сестры.

Вот так однажды, подумав, я и написал под настроение то ли очерк, то ли рассказ о нашем знакомстве, назвав в нем подлинные имена, но не указывая фамилий.

Напечатали его довольно скоро в солидной центральной газете, и уже дней десять спустя получил первый читательский отклик, пересланный редакцией.

«Дорогой товарищ, — бежали по тетрадочной, в клетку странице округлые, с завитушками слова-строки. — Прочитал я Вашу статейку и прошу срочно сообщить мне фамилии и точный адрес этих товарищей. Судя по Вашим описаниям, места там хорошие, для здоровья пользительные. По состоянию здоровья и возрасту они мне подходят, намерен съездить на разведку, и очень нужен надежный адресок, чтобы на первое время было где пристроиться…»

Письма читателей бывают самые разные, порой неожиданные и необычные по содержанию, — это сразу же насторожило каким-то делячеством, бесцеремонностью. На минуту представил, что может получиться, если укажу адреса Андрея и Василия, и все во мне запротестовало, взбунтовалось. Мало того, что нас с товарищем приветили, так нате вам еще гостенька — примите, обласкайте, пока он приглядывается!.. Конечно, проще простого было бы ответить, что все в очерке придумано, вымысел, за что с нашего брата литератора не взыщешь; обобщал, типизировал и так далее; но почувствовал, что не могу и так поступить: не хочу врать, не могу как бы перечеркивать живых симпатичных мне людей, открещиваться от них. Поступил не лучшим, вероятно, образом, но зато решительно и окончательно: порвал письмо и выкинул — не было его!..

И оказалось, жестоко — насчет окончательности — ошибся.

Второе, нынче полученное письмо было попространнее первого и начиналось с выговора.

«Уважаемая редакция! Автор напечатанной в вашей газете статейки «Земляки» не ответил мне и тем нарушил нормы нашей самой передовой печати. Я всю жизнь проработал на всякой руководящей работе, недавно переведен на заслуженный почетный отдых и так этого дела не могу оставить! Прошу запросить автора, действительна ли проживают в их области мастера-наладчики Андрей и Василий или он все сочинил про них, украсил и тем самым ввел в заблуждение читателей? Тогда это называется очковтирательство, за что по нынешним временам надо привлекать к ответственности. Что-то не верится, что есть такие распрекрасные люди, которые первых встречных ведут к себе домой, угощают и даже поят. Где он, интересно, видел таких? А если все-таки он документально подтвердит, что Андрей и Василий фактически, как таковые, существуют, обязательно вышлите мне их адреса. Что для меня очень важно и за что буду премного благодарен…»

К этому деловито-назидательному посланию и была приложена прижатая скрепкой бумага из редакции с повторенной просьбой ответить по существу вопроса.

…Находился я из угла в угол и накурился так, что и ноги гудели, и во рту было горько, как после хины: понимал, что ответить в этот раз придется, но не находил, какими выражениями воспользоваться, чтобы и вежливо было, и понятно. Перебрав множество вариантов, остановился на самом простом — излагаю его конспективно.