Вечерний свет

Общий стиль книги максимально апокрифичен, опыты эти нацарапывались на клочках бумаги в муках и сарказме предсмертия, они отмечены следами то затравленной спешки, то гротескного педантизма. А когда Краус говорит об индивидуально-психологических предпосылках изображенной им ситуации, стиль этот становится афористически четким и жестким. Столь часто подвергаемая и прославлению, и хуле чувствительность немецкой души превращается у него в свою противоположность. Он говорит:

«Этот народ можно было принудить к любой жертве хотя бы потому, что чувствительность его была ограниченной, что чужие страдания в конечном счете всегда только укрепляли его собственный душевный покой, а также потому, что от этой неопределенности чувства проистекала его неизменная готовность к безусловному повиновению и дисциплине».

Книга, как мы уже отмечали, необычная, второй такой не сыскать. Весьма желательно, чтобы она стала доступной зарубежному читателю. Здесь читать ее будут лишь единицы…

1947

Перевод А. Репко.

Эльза Ласкер-Шюлер

Отрадно, что почти одновременно в ГДР вышли два томика избранных произведений Эльзы Ласкер-Шюлер: один, содержащий в равной степени стихи и прозу, выпущен издательством «Кипенхойер» в Веймаре с интересным и сочувственным послесловием Фридриха Минквица; в другой, подготовленный издательством «Ауфбау», вошли стихи из всех поэтических сборников, появившихся с 1902 по 1943 год. Заголовком к этой книге стало название одного из лучших стихотворений поэтессы — «Тихим голосом». Такой заголовок, бесспорно, отвечает главному тону поэзии Ласкер-Шюлер: тихими были ее восторги, ее наполненная сказками бесприютность, ее тоска по дому, выраставшая из тщетной жажды любви. Прочитав одно только название, мы уже сталкиваемся со всей судьбой поэтессы и ее творчества. Герварт Вальден, издатель игравшего тогда важную роль журнала «Штурм»{114}, вынужден был в 1911 году подать в суд на гамбургскую газету, перепечатавшую стихотворение «Тихим голосом» без разрешения и с издевательским комментарием. Приговор гамбургского суда, постановившего, кстати, возместить поэтессе понесенный урон в размере десяти марок, вряд ли способен изменить мнение потомков об интеллекте немецких судей:

«Если язык, как принято думать, служит для выражения мыслей, то напрасно задаваться вопросом, имеет ли право на существование этот поэтический опус, содержащий в основном лишь слова, лишенные, по крайней мере prima facie[45], какого-либо здравого смысла. Если, например, в стихотворении говорится: «Ты отнял у меня / Все звезды над моим сердцем» — и дальше: «Как вынести теперь / Мне вечер за порог» или, наконец: «И сердце медленно идет ко дну / Не знаю, где», то нормально чувствующий читатель тщетно будет ломать себе голову над подобным изъявлением чувств, равно как и над вопросом, какое вообще отношение имеет название «Тихим голосом» к содержанию этого стихотворения».

Как известно, нормально чувствующий читатель этим не ограничился. Два года спустя слово взял некий Генрих Биндер:

«Если она (Эльза Ласкер-Шюлер) неспособна в соответствии с требованиями современности предложить здоровому народу здоровую духовную пищу, то лучше бы ей вообще бросить писать и заняться каким-нибудь другим делом».

Когда заходит речь о здоровом народе, недалеко обычно и до войны, которая не замедлила разразиться. Но все-таки должно было пройти еще почти двадцать лет, прежде чем этот нормально чувствующий читатель захватил в Германии власть. Следствием этого события явилось постановление Баварской политической полиции, где говорится: