Вечно чёрные растения

Добравшись, наконец, до кухни я вымыв руки сел к столу. Папа очень любил дерево и поэтому много деталей интерьера и мебели были сделаны из этого тяжелого и массивного материала. Громадный обеденный стол стоял в центре столовой, которая была совмещена с кухонной зоной и плавно переходила в светлую гостиную. Седая длинноволосая женщина поставила передо мной глубокую тарелку с супом и корзину с хлебом, жалуясь на то, что она столько готовит, старается, но никто это не ест, и приходится все выбрасывать. Сама же она села в кресло с миской, доверху наполненной жареными семечками, и, включив телевизор, погрузилась в лузгание и просмотр сериала с бесконечными комментариями происходящего. Я без аппетита ел то, что она мне поставила и мечтал скорей уйти к себе в комнату, хотя очень хотелось еще погулять на улице, но уже темнело, а в такое время гулять мне не разрешалось. Вообще, мое воспитание состояло из сплошных запретов, которые никак мне не объяснялись, просто все было нельзя. У мамы были свои представления о том, как правильно нужно воспитывать ребенка, хотя непосредственно этим она никогда не занималась, просто давала указания и уходила. Да я в ее присутствии и не нуждался, старался занять себя тем, что было не запрещено и не вспоминать о ее существовании. С папой мне было гораздо интересней, он ничего мне не запрещал, часто брал собой на работу, что являлось моим самым любимым развлечением. Я садился в его кабинете за компьютер, играл в игры, в которые мне категорически не разрешалось играть дома, да и к компьютеру подходить строго запрещалось, за чем няни неустанно следили. С папой мы гуляли в выходные по городу, а по воскресеньям, если он был свободен, ходили в музей, всегда в один и тот же, он рассказывал про динозавров, мы смотрели их сохранившиеся останки, разглядывали остатки древнейших цивилизаций, а потом шли в кафе кушать мороженое. Но такое случалось очень редко, так как он часто уезжал надолго по работе, а я сидел дома и придумывал себе занятия.

С трудом впихнув в себя все, что мне приготовила няня, я пошел в свою комнату и, взяв со стола большую книгу с картинками, сел на пол, и стал разглядывать ее страница за страницей. Это был папин подарок, который он привез из какой-то своей очередной командировки. Она была на английском языке, но мне это совершенно не мешало, так как она состояла в основном из картинок, а они интересовали меня больше всего. Пролистав ее, я уснул прям на полу. Проснулся вдруг от какого-то шума, прислушавшись, мне стало понятно, что это родители ругаются в столовой. Я встал с пола и, подойдя к своей двери, которая была закрыта, стал вслушиваться. Слышался в основном папин голос. Сначала я не мог понять, о чем идет речь, но потом картина прояснялась. Он кричал на маму, а она отвечала ему спокойным, достаточно равнодушным тоном, что распаляло отца еще больше. Спустя минут двадцать, к крикам прибавился еще грохот посуды, и я решил выйти из комнаты и посмотреть, что там происходит. Входить в столовую я не стал, а остановился у входа и стал подглядывать. Мать сидела в кресле в длинной черной юбке и ярко красной кофте с высоким горлом. Она не смотрела на отца, который навис над ней и кричал так, что мне казалось, что его было слышно во всем городе. На этом мои воспоминания становились очень размытыми, я помнил какую-то суету, неутихающие крики, потом громкий хлопок и резко наступившую тишину, которую нарушал бой часов в соседней комнате. Все это было в каком-то тумане, без лиц, а только отдельные фразы и растекающиеся в пространстве образы. В голове раздавался голос отца, который просил меня отдать ему пистолет, потом суета, какие-то люди, меня закрыли в комнате с няней, помню эту седую женщину, она плакала, стоя в углу комнаты.

Я убил свою мать. Мне было восемь лет, и я учился во втором классе. Что подтолкнуло меня к этому, я не знал. Память не хотела объяснять мне причины, поэтому оставалось только мучиться и надеяться, как и вам на то, что все это просто сон.