Вечно

– Спасибо, – поблагодарила Хейвен, снимая с леденца обертку. – Я вспомнила о Хэллоуине только лишь тогда, когда увидела ребятишек, традиционно играющих в игру «Кошелек или жизнь».

Рассмеявшись, Доминик присел на подлокотник кресла.

– Эта забава называется «Неприятность или угощение».

– О, – удивилась Хейвен, смотря на детишек в костюмах. – Я не знала, поскольку никогда не принимала участия в подобном. У меня не было нормального детства.

– Нормальность – понятие относительное, – сказал Доминик. – К тому же, никогда не поздно поучаствовать в этом. Возможно, и мы как-нибудь этим займемся.

Хейвен улыбнулась, зная, что Доминик на самом деле поучаствовал бы в подобном.

– Я бы с удовольствием.

– Я очень рад тебя видеть. Я бы приехал раньше, но Тесс заставила меня пообещать, что сперва я предоставлю тебе некоторое время на выздоровление.

– Я тоже рада тебя видеть. Приятно вновь видеть лица друзей.

Доминик кивнул.

– Как у тебя дела? Должно быть, нелегко терять целый месяц жизни.

– Я жива, – ответила Хейвен. – Не всем так повезло.

– Николас… – едва слышно произнес Доминик. – Мне очень жаль. Он не заслужил подобного. Он был хорошим другом, всегда готов был поделиться какой-нибудь шуткой.

– Да, – на глаза Хейвен навернулись слезы, чувство вины не покидало ее. – Это так глупо, но я никак не могу перестать думать об его последней шутке. Он рассказывал мне ее, когда в него выстрелили, но он не успел рассказать ее до конца.

– Что это была за шутка?

– Что бывает одновременно черным, белым и красным?

Доминик рассмеялся.

– Это так похоже на Николаса. Пожалуй, это была его любимая шутка. Всякий раз, рассказывая эту шутку, он придумывал дурацкие ответы – вроде загорелого пингвина и зебры с ветрянкой. Но правильный ответ – газета. Она одновременно черная, белая и все, что в ней напечатано, можно прочесть.

– О, – обдумав ответ Доминика, Хейвен слегка рассмеялась. – Мне нравится эта шутка. Ловко придумано.

– Так и есть. И в том, что думаешь об этом, нет ничего глупого. Он счел бы за честь то, что люди запомнили его шутки, а, вместе с ними, и его самого, – сказал Доминик, поглаживая ее по голове. – Я рад, что ты встаешь и пытаешься двигаться. Все переживают за тебя, но я никогда не сомневался в том, что все будет в порядке.

– Мне бы такую уверенность.

– Как бы трудно это ни было, twinkle toes, ты не должна терять надежды. Помнишь, как-то я уже говорил тебе об этом? Я понимаю, что решение моего брата не сулит ничего хорошего, но я не могу поставить ему это в упрек. Если бы я оказался на его месте, то я сделал бы для Тесс то же самое. Я знаю, что и ты сама поступила бы точно так же. Поэтому, возможно, не только мне следует быть помягче с Кармином. Я уверен, что так или иначе вам удастся во всем разобраться, и, разумеется, все это не будет идеальным, но когда наша жизнь вообще была идеальной? Особенно, ваша.

– Ты прав.

– Мне пора возвращаться, – сказал Доминик, вставая. Обернувшись, он замер и прочистил горло. – Черт, а ты быстро, бро. Теперь ты напоминаешь мне старую-добрую Бетти Крокер.

– Я его не варил, идиот, – ответил Кармин, протягивая Хейвен тарелку овощного супа. – Я просто налил его.

– Что ж, ты потрудился на славу.

– Спасибо, придурок, – сказал Кармин с напускным раздражением, однако на лице появилась улыбка. – Тебе что, нечего крушить своим мечом или чем-нибудь еще? Сегодня же Хэллоуин.

– Кстати! Сегодня ведь исполняется ровно год с того момента, когда вы, чудаки, впервые поцеловались?

Хейвен улыбнулась.

– Да, я поцеловала его.

– До сих пор поверить не могу, что ты решилась на первый шаг, – сказал Доминик. – Готов поспорить, что сейчас ты жалеешь об этом, да?

Посмотрев на Кармина, Хейвен покачала головой, всматриваясь в его серьезное лицо.

– Я никогда об этом не пожалею.

Лицо Кармина просияло, когда он услышал ее слова, и Хейвен моментально стало стыдно за свои мысли. Ей по-прежнему было больно, и она была не уверена в том, что их ожидало в будущем, но, несмотря ни на что, Кармин никогда не сдавался, когда дело касалось нее. Она усомнилась в нем, хотя он никогда не сомневался в ней. Она горевала о жизни, которую, как ей казалось, она потеряла, хотя в действительности она не смогла бы даже и мечтать о ней, если бы не Кармин. Он пожертвовал ради нее всем, что имел, он перекроил всю свою жизнь ради того, чтобы подарить ей шанс. Кармин заслужил жизнь подальше от жестокости.

Как она сможет себя простить, если у него не будет такой жизни?

После ухода Доминика она, вздохнув, поставила тарелку с супом на стоявший возле кресла столик. Поднявшись на ноги, которые грозили сдаться, Хейвен вздрогнула от боли. Заметив это, Кармин бросился к ней, однако она остановила его, подняв руку и сделав несколько шагов к нему. Он с беспокойством наблюдал за ней, однако в ответ она только лишь улыбнулась и обняла его за талию.