Вечное равновесие

Вспомним про упомянутое выше понятие сатаны, которое означает нечто противоположное или противящееся. В это понятие включается всё, что каким-либо образом входит в противоречие с замыслами Всевышнего Творца. И кем или чем бы сатана не являлся, он входит в прямое противоречие с Создателем и относительно нашего познания Бога и Его Истины. Таким образом, он всегда прикладывал, прикладывает и будет прикладывать немало усилий, чтобы перекрыть для нас каналы познания Бога, а особенно те из них, наличие и свойства которых наименее всего поддаются нашему осознанию. И это так не случайно, ведь именно в подобных каналах находятся ориентиры, которые на самом деле порой оказываются намного надёжней, чем те же примеры других людей или доктрины религиозных институций. Совсем нас ограничить от познания Бога невозможно, потому что Его проявления находятся повсюду — стоит только приглядеться и мы их обязательно заметим даже невооружённым взглядом (Рим.1:19,20). Но если уменьшить широту нашего восприятия, то можно довольно серьёзным образом исказить и в целом наше мировосприятие за счёт того, что мы начинаем видеть мир недостаточно цельно. Не стоит сомневаться, что сатана использует данное обстоятельство по полной программе.

Для того, чтобы сузить наше восприятие, в полном соответствии с описанной в 4-й главе глобальной концепцией «разделяй и властвуй», сатана заставляет нас думать о мире не как о целом и неделимом с Центром в Самом Боге, а как о наборе различных постоянно конфликтующих между собой дихотомий со своими собственными центрами значимости, и на этом фоне постоянно подталкивает нас делать выбор в пользу одной или другой крайности. Так он подводит наше сознание к положительному отношению к одним источникам познания (которые обычно лежат ближе к поверхности) и одновременно негативному отношению к другим источникам (которые обычно поддаются нашему осознанию намного слабее). Сатана делает всё, чтобы убедить людей в сомнительности «альтернативных» каналов, чтобы легче было подсовывать ложные ориентиры, потому что из осязаемых конкретных людей или человеческих сообществ такие ориентиры (кумиры или идолы), как правило, сотворить довольно легко.

Таким образом, люди, описанные в Священных Писаниях, а также прочие исторические персонажи, как реальные, так и мифические, очень часто становятся нашими примерами для подражания или кумирами. Часто такими ориентирами становятся наши же современники, и особенно если они хорошо разбираются в разных Священных Писаниях и ловко оперируют какими-нибудь сакральными понятиями (это обычное дело для сообществ, представляющих так называемые книжные религии, которыми являются, например, ислам, христианство или иудаизм, где Писания являются центром религии).

И мы вроде бы знаем, что слова сами по себе могут ничего не значить, но осколки первобытного религиозно-магического сознания (о нём мы будем основательно говорить в следующей главе) заставляют нас почти безоговорочно верить этим персонажам и даже брать их идеи (зачастую не вполне осознанные нами) в качестве ориентиров для себя. Но откуда нам знать, насколько точны и правильны эти ориентиры?

Как видим, проблема с выбором ориентиров очень и очень непроста. Но вполне решаема. Бог всегда даёт выход, и если мы его пока не видим, то только потому что смотрим не туда, то есть у нас неправильный ориентир. И это понимание само по себе уже должно нам что-то сказать и должно стать для нас своеобразным ориентиром — то есть если мы не видим выхода, то перед нами неверный ориентир. Другое дело, что мы можем просто не понимать, какой ориентир будет правильным или вообще не искать никаких ориентиров, но это уже зависит от нашего текущего уровня осознанности.

Главным условием для нашего доверия выбранным ориентирам является их соответствие тем духовным, моральным или нравственным качествам, которые мы сами для себя принимаем, как истинные. И если претендующие на роль наших ориентиров персонажи хоть в чём-то соответствуют нашим собственным критериям, то мы испытываем к ним достаточно высокий уровень доверия. Но тогда возникает вопрос: а как формируются наши собственные критерии? Ведь они, как и любые другие ориентиры, могут быть ошибочными.

Если покопаемся в истории формирования наших критериев оценки степени доверия тем или иным примерам, то обнаружим, что изначально кто-то конкретный стал тем, кто вложил в нас эти критерии, то есть они привнесены в наш разум со стороны. Это могли быть наши родители или другие близкие люди. Но потом с возрастом мы могли пересмотреть наше отношение к этим критериям и даже кардинально их поменять (и осмелюсь предположить, что именно так было у абсолютного большинства из нас).