Вечное солнце. Русская социальная утопия и научная фантастика второй половины XIX — начала XX века

Слушали мы в страхе и злобе, а временем тем власти велели нам миром собраться, чтобы всех переметить печатью. Тут мы взбунтовались, схватились за вилы, за колья — и старики, и младенцы, и жёны… Смутились власти и спешно, в боязни и страхе, от нас убрались… Заликовала Вальковщина наша; обливаясь слезами, в радости все обнимались и стали к попу приставать, чтоб он отслужил нам молебен.

Но Варлам, скорбно смотря на наше веселье, так говорил: «Неразумные чада! Что вы ликуете? Али мните дрекольем победу взять над сатанинскою властью?.. Велия власть та!.. Не дрекольем, а духом крепитесь и стойте! Настанет лютое время!.. Будут христиане скрываться в лесах, носить на ногах и руках железные цепи!..»

И точно: заря не потухла ещё, как услыхали мы трубные звуки, и говор, и топот солдатской ватаги… Господи боже!.. Дела такого мы отродясь не видали! Многие наши, похватав тут спешно, что можно, с детьми и жёнами в лес убежали; иные молились, иные бранились, иные нас покориться просили… Так, в великой печали и скорби, ум потеряв и собой не владая, толпами ходили мы от деревни к деревне, не зная, какое решенье поставить. Да вдруг, видим, из хаты своей с двумя стариками, что давно с ним дружили, вышел наш попик с крестом и кадилом, плат священный воздевши на плечи, с твёрдым духом и верой выступил пред нас и, собрав всех православных, сказал: «Братия, крепитесь и стойте духом за старую веру и обычай отцовский!.. Не смущайтесь: крест господень за нас!.. Выйдем встречу врагу, не допустим его до жилищ… Лучше примем телесные муки, чем души загубим свои!..» Глядим на него, странное с ним ровно что стало: выпрямил стаи, очи к небу возводит, крест высоко поднял в руке и твёрдой поступью пошёл впереди, а за ним старики, дружившие с ним. Все мы тут духом как будто воспряли и Вальковщиной всей двинулись встречу врагу. Вот на этом холме — видишь, кусты уцелели доднесь — и встретились мы с воинской командой. Ехал пред нею храбрый начальник, верхом и в медалях, кричит: «Покоряйтесь, лютое племя!.. Будет тогда вам прощенье, не то всех закую в кандалы и не оставлю у вас камня на камне!.. До смерти всех кнутом и лозьём запорю!» А поп наш: «Прельщений не примем! Будем стоять до конца за отцов и за веру! Крест сперва победите, антихриста слуги!..» Тут загудела команда, на православный набросилась люд… «Мёртвого или вживе доставьте попа мне!» — кричит храбрый начальник. Сплотились мы грудью вкруг нашего попика со крестом и кадилом и, спешно пред командой взад отступая, дошли до деревни. Команда в то ж время хватала первых, кто ей попадался, и вязала им руки и ноги. Так мы до хат добрались. Тут попик наш со стариками втроём заперся накрепко в избу. Все мы тут изумились: глядим, а он показался в чердачном окне и оттуда, высунув руки с крестом, кричал нам: «Крепитеся, братия!.. Стойте твёрдо духом! Муки примите, кто сможет, кто ж не вместит — бегите в леса, кройтесь в пещеры, а не давайтесь живыми в рабство врагу». Подкатил тут и начальник с командой. Кричит, сердится и над попом богохульствует, не замай, что крест господень в руках у него. Только что было приказ дал начальник команды выломать двери в избе, как из окошек и из-под крыши вырвался клубами дым… Мигом зарделась огнём солома на крыше… Языки поднялись к небу… Ахнули все мы, да и команду как будто ужас объял… А крест с рукою попа всё виднелся в окне и блестел, ровно большая звезда… «Крепитесь, братия!.. Стойте духом! — слышалось, попик кричал нам. — Мы же победную песнь воспоём: свят, свят, свят бог Саваоф!..» Только что молвить успел, как со стропил сорвалась крыша, чёрный дым заклубился над нею, пламя змеями сквозь него прорывалось, — а крест святой всё светился… Вся Вальковщина наша ровно застыла, оторопела команда, начальник сам смолк, будто колокол, у которого разом язык оторвали. Тут, кажись, всей Вальковщиной только бы двинуть — и смяли бы всю вражью силу: у всех на душе накипело; кажись, никого не оставили б вживе, даром что с ружьями были они… Да мёртвая тишь над народом стояла; слышалось только, как брёвна трещали в огне…

— Крест упал! — кто-то тихо промолвил.

Глянули вверх: ни руки, ни креста не видать. Дрогнули все мы, и, ровно волна на ветру, колыхнулись народ и команда.

«Смирно!» — закричал на команду, испугавшись, начальник, а Вальковщина вся как один человек вдруг ему в ноги упала в несказанном испуге… «Хватай их! вяжи!» — начальник кричал, бескровную видя победу. Тогда нас стали хватать и вязать, как баранов, и секли кнутом и лозой. Стон и слезы над Вальковщиной стали, начальник же всё распалялся… Так нас секли от вечерней зари до вечерней, до того, что команда — и та изустала. Тогда сам начальник, что зверь распалённый, бросался на наших отцов и старцев почтенных, которые укорять его добрым словом пытались, и бил их руками, и плетью, и саблей, приказав заковать их в железные цепи…