Вечное таинство – смерть

Я хотел было устроиться здесь в гордом одиночестве, подальше от всех этих самодовольных, смотрящих на меня сверху вниз парижских коллег, но тут же передо мной встал простой вопрос: а зачем? Неужели после всех событий последних суток я засяду за труды праведные по рекламе родного бизнеса? Черта с два!

Гораздо более по душе мне было немедленно созвониться с комиссаром Риво и напроситься к нему за последними новостями: узнать результаты экспертизы и поисков Мари, что выяснилось по поводу того давнего дела в рекламном агентстве «Мадлен» и что интересного удалось узнать из допросов милейших сотрудников «Садов Семирамиды», лично меня одаривших лишь густым сигаретным дымом.

Я уже направился было на выход, как вдруг раздался короткий стук, дверь стремительно распахнулась, и ко мне решительно шагнул худой паренек в очках, казавшихся на его бледном личике просто огромными, — мсье Мишель Мониво, скромный сотрудник бухгалтерии парижского офиса «Садов».

Мишель, насколько мне помнилось, всегда был молчуном и букой, из которого клещами слова не вытянешь — едва эта мысль мелькнула в моей голове, как я с удивлением подумал, что в этом плане он удивительно близок Мари.

— Извините… Вы собирались уходить?

Парень на мгновенье замер, словно собираясь тут же развернуться и убежать, но все-таки после минутного колебания решительно поправил очки и поднял на меня взгляд чуть слезящихся глаз.

— Быть может, вы уделите мне несколько минут? Я хочу сообщить вам кое-что о Мари Петрофф. Но при одном условии — вы никому не скажете, особенно полиции, откуда вы это узнали. Дело в том, что на допросе я предпочел промолчать. Но, в конце концов, Мари пропала, а мои сведения наверняка помогут ее найти… Так вы меня не выдадите, договорились?

— Договорились, Мишель.

Я с ободряющей улыбкой опустился в одно из кресел, жестом предлагая Мишелю занять место напротив. Он опустился на самый кончик и еще раз поправил свои безразмерные очки.

— Дело в том, что однажды я видел Мари в городе — она целовалась в парке с парнем и выглядела при том абсолютно счастливой. Парень — высокого роста, слегка полноват в бедрах. Внешне — самый обыкновенный верзила с самодовольной усмешкой. Говорит без акцента, хотя, судя по всему, он русский, потому как его имя — Николай Коненко, Мари называет его Нико. Он работает в пиццерии в двух шагах отсюда, на улице Жюстен. Это все, что я знаю.

Он хотел было тут же подняться и выйти, но я вскочил и опустил руку ему на плечо, заставив вновь сесть.

— Погодите, Мишель! Мы договорились, что я не выдам вас полиции, но я должен узнать все, что вам известно, понимаете — все!

Я внимательно наблюдал — парень в одно мгновение вспыхнул, и все его лицо пошло багровыми пятнами.

— Так я и знал! — в голосе Мишеля вибрировало настоящее отчаяние. — Потому ведь и полиции ничего не хотел сообщать, чтобы меня оставили в покое. Думал, вы не как полиция, а вы — точно такой же.

Я постарался успокоить беднягу.

— Мишель, попробуйте поставить себя на мое место — разве вы удовлетворились бы столь кратким сообщением? — Я старался говорить спокойно и размеренно, дружески улыбаясь. — Быть может, вы все это придумали, чтобы отомстить своему личному врагу по имени Нико Коненко.

Мишель еще ниже опустил голову и произнес еле слышно:

— Он и есть мой личный враг — Нико Коненко.

Я, не сдержавшись, усмехнулся.

— Интересно почему? Что вы не поделили?

Тут парень поднял голову и взглянул на меня бледно-голубыми, широко распахнутыми за толстыми стеклами очков глазами.

— Мы ничего не делили. Просто я был влюблен в Мари с первого дня, а она любила это животное — Нико.

— Понятно, — я с интересом разглядывал лицо, на котором вовсю играли краски. — Значит, вы за ней следили, Мишель?

Он утвердительно кивнул.

— Следил. Или, лучше сказать, бродил за ней, любуясь ее походкой, всем ее волшебным обликом. Она была так прекрасна! И всегда казалась чуть печальной. Почему-то я был уверен, что она, как и я, одинока. И вот однажды чисто случайно услышал, как она говорила по телефону — ваш отец ушел обедать, она была одна и думала, ее никто не слышит. Она сказала буквально следующее: «Это пиццерия «Дольче вита»? Позовите, пожалуйста, Нико Коненко… Спасибо… Нико? Привет… Хорошо, я уже иду». После этого она вышла, и вот тут уж я действительно решил проследить за ней, шел по пятам. Они встретились с этим Нико у той самой пиццерии и отправились гулять в ближайший парк. Целовались как сумасшедшие. Этот здоровяк Нико перед тем неплохо заправился — я видел, как, выходя из пиццерии, он утирал салфеткой губы. А Мари, похоже, была сыта одними его поцелуями.

Несколько секунд в комнате стояла звенящая тишина.

— Когда это было? — спросил я.

Мишель грустно усмехнулся.

— Примерно две недели спустя после того, как Мари устроилась к нам на работу. С тех пор я перестал следить за ней — каждый раз она с такой улыбкой спешила на выход, что без слов было ясно — бежит к своему Нико.

Я поднялся.

— Спасибо, Мишель. Больше вам ничего не известно?

Мишель тоже поднялся.