Вечное возвращение

Как сейчас снилось им (Энкиду с Гильгамешем): напротив них (затерявшись в толпе и от толпы отделённой) стояла Яна из Санкт-Петербурга (их сон во сне); но – даже в этом сне они могли бы (опять) заиграть и запеть!

Но они лишь (молча) друг на друга взглянули; потом – так ничего и не сказав, они друг от друга отвернулись и прочь отшвырнули секиры: те вонзились одна над другой в дугу (навершие) дворцовых ворот и расщепили их вековую продубленную толщу.

Орфей с Гильгамешем могли бы (опять), друг на друга не глядя, пуститься в пляс – каждым па своего волшебного танца воплощая ирреальные версификации реального мира; но – они знали: результата не будет (но и не «пуститься в пляс» друг с другом – не допустить «реальность» друг друга не могли): они враз обернулись друг к другу и вновь закружились (уже совершенно вплотную).

И всё, что они совершали, было (почти) совершенно!

Все вихри их камнедробящих и полупрозрачных от скорости рук, ног, локтей и колен своей цели (то есть смерти, что процветала в толпе) так никогда и не достигали и не могли её поразить (ибо: я никого не убью – даже саму смерть); но – как они перед толпой танцевали! Как некий иудейский Давид, танцующий перед ковчегом.

Пока Гильгамеш не схватил Энкиду за кисти рук. Так настал «этот» миг царя – подтвердить, что он царь! Завертелся тогда Гильгамеш сам вокруг себя – словно прялка завертелся (или будущий глобус), сворачивая вокруг себя нити плоских птолемеевых параллелей; но – так «оно» и звучит: «до-ми-но»!

То есть – сворачивая вокруг себя нити плоских судеб. Сворачивая вокруг себя все бесконечные плоские повторения (которые хорошо опишет другой царь именем Екклеситаст); но – так из плоскости возможно ли выйти в объём?

Я не знаю. Сам я (пока что) не смог.

Энкиду (поначалу) был вынужден следовать воле царя и бессмысленно бегать по кругу бесконечных повторов; но – ещё через миг (поместивший всю бездну времён) Энкиду и сам ухватил Гильгамеша за кисти рук (непонятно, каким чудом удался ему подвиг); но – теперь у царя не получалось с размаху швырнуть ворога о стену дворца и расплющить.

Но и царь (не промедлив) сам шагнул к стене и (казалось) был уже близок к победе, когда (бы) – успел победить! Другим своим звериным чудом Энкиду (как и не чувствуя центробежной силы, отрывающей его от царя) оказался совсем рядом со своим двойником; но – с ним совершенно не слился.

А потом Зверь (в котором таился Орфей) звериными зубами вцепился в руку царя; но – (всего лишь) до кости её прокусив!

Тогда царь закричал и выпустил ворога. Тогда (наконец) Энкиду, по звериному в воздухе сгруппировавшись, грохнулся-таки оземь; но – вполне по звериному: на четвереньки и перекатившись (и тотчас уже был на ногах)! И опять оба замерли. Опять друг на друга посмотрели и заглянули друг другу в глаза.

С кисти царя очень медленно (ещё медленней, нежели вечность) струилась кровь, и собиралась у пальцев в тяжелые капли: вот уже и самая первая капля, липко сорвавшись, стала падать (падать и падать) к земле.

И продолжила падать; но – при этом продолжала стекать с окровавленной длани Орфея: и, казалось, так она бесконечно могла продолжать(ся); но – не поднял Орфей руки, не стер со лба испарину.

Никак невозможно было (бы) стереть кровь с его щеки, рассеченной струной (или второй пощечиной – когда тебе отвесили первую, причем – и по душе, и от всей души); уже увидел прокаженный, как первая тяжелая и липкая капля ударила оземь.

Видел даже, как разбилась она; но – точно так, как мог (бы) разбиться (и не разбился) очарованный их совместной игрой ястреб.

Тогда прокаженный опять поднял флейту; тогда и в Уруке ударила оземь первая липкая капля и (вдребезги: в пыль и корпускулы) – разбилась слезами; тогда вдруг не стало никакой сверхчеловеческой силы в этой крови Первочеловека; но – уже (тогда) перевернулся мир: и кровь и убийства, царящие в мире, стали мыслиться пресловутой авраамовой жертвой (так и не принесенной, вестимо).

Стало мыслиться (масло маслится): убивай не убивай – всё бесполезно (ибо смерти нет); результатом – отодвигаются сроки убийце (тогда как жертва получает ещё одну попытку реаинкарнации); но – не поэтому сказано: смерть (прекрасная женщина), где твоё жало? Ад (в проказе своей), где твоя сила?

Совсем не поэтому; просто нам всем – (отодвигающим сроки и так или иначе друг друга убивающим) такое понимание не-достижимо! Просто стало ясно то, что было ясно всегда: все мы умрём смертью, которой нет.

Тогда – ударила оземь первая капля крови. Тогда – земля (по приземлённости своей как всегда опоздав) узнала эту (Первую) кровь; тогда – колыхнулась земли; тогда – колыхнулись души всех людей (ибо – все они вдунуты в глину как дыхание жизни); конечно же, никто из людей этого бурления не расслышал.

Но – лишь поначалу; потом – закричала одна из наложниц царя; потом – её услыхали; потом – заголосили остальные наложницы; потом – всё множество женщин на площади заголосило (преисподняя, вот твоя сила): ибо – женские вопли в толпе хорошо понимали.