Вечное

– Нет, Израиль, так делать нельзя. Если ты будешь просто наказывать того, кто тебе не нравится, твои солдаты начнут роптать. Тебя перестанут уважать, и останется один лишь страх, а без уважения страх опасен, потому что однажды сможет перерасти в ненависть, а ненависть в бунт.

Я спросил:

– Ну а кого же мне следует наказать, отец?

Он усмехнулся и ответил:

– Вопрос неверный, Израиль. Наказать ты можешь кого хочешь, а вот, КАК правильно это сделать? Ты должен организовать следствие. Подготовить доказательства вины и только после этого карать. Это делается просто. Наёмный воришка, может стащить что-нибудь у одного из твоих людей. Что-то незначительное вроде лоскута одежды, платка и прочей мелочи. Эту мелочь потом, ты должен обнаружить при свидетелях в своём шатре. Так ты докажешь, что солдат был у тебя.

– Но он ведь будет всё отрицать, отец?

– Конечно, будет, они все всегда отрицают свою вину. Это нормально. Поэтому при выборе человека для наказания, полагайся не на свои чувства, а на чувства твоих солдат. Всегда выбирай тех, кого не любят другие. Так ты не дашь повода ему сочувствовать, ведь всем наплевать на тех, кого они не любят…

В другой раз отец преподал мне такой урок.

На мой тринадцатый день рожденья он подарил мне щенка. Это был дивный породистый пёсик, который очень ко мне привязался, и я, в свою очередь, очень его полюбил.

Щенок вырос и стал верным здоровым псом.

На урок я пришёл, ведя на поводке свою собаку, как велел отец.

– Хорошо, Израиль, ты любишь свою собаку? – задал он вопрос.

– Да, отец, очень люблю.

Он кивнул, достал острый кинжал из ножен на поясе и протянул мне.

– Убей её, Израиль.

Я оторопел.

– Нет, отец, я не могу! Зачем это ещё!? Пожалуйста, не надо, отец!

– Израиль, послушай меня, сынок. Собака это твоя вещь, которую можно заменить. У собаки нет страха смерти, и она живёт только для того, чтобы тебя радовать. Настанет день и она умрёт, а ты будешь горевать. А если ты будешь питать чувства к своим вещам, ты станешь уязвимым, тобой легко можно будет манипулировать. Мы не можем себе этого позволить, потому что наша семья владеет десятой частью всего, что есть в мире. Мы не можем позволить себе эмоции, Израиль.

Он снова протянул мне кинжал.

– Убей! Или убью я! Подойди к собаке и вонзи кинжал в шею, Израиль!

Я расплакался, схватил поводок и побежал, уводя за собой бедную собаку.

Но нас тотчас перехватили стражи и привели обратно к отцу.

Он хмуро посмотрел на меня, подошёл и рубанул несчастного пса по шее так, что почти отрубил ему голову.

Труп собаки свалился. На морде бедного животного застыла гримаса непонимания, широко раскрытые глаза пса словно спрашивали меня: «что я сделал не так? За что?».

Я заплакал навзрыд и долго не мог успокоиться.

Следующим же утром, мне подарили нового щенка. Через год я убил собаку самостоятельно и быстро переключился на новую.

Я больше не жалел и не плакал. Я понимал, что могу в любое время заменять своих преданных друзей как вещи.

Когда мне исполнилось двадцать, я проделал такое же упражнение и с людьми. Отец научил меня относиться к ним как расходному материалу, если конечно они не были членами нашей семьи, или нашими родовыми вассалами.

Его стараниями я несколько раз заводил близких друзей, которых мне потом приходилось убивать, так же как и бедных собак. При этом отец всегда твердил мне одно и то же:

– Израиль, они не могут быть твоими друзьями. Понимаешь, всё их расположение и преданность имеет цену. Они дружили с тобой ради твоих денег, ради твоего положения в обществе. А положение у тебя самое высокое. Поверь, если бы среди этих друзей нашёлся, хоть один настоящий, я бы ни за что не дал бы тебе его убить. Такие люди на вес золота, они будут с тобой всегда, до конца. Они никогда не предадут и не оставят тебя. Они за тебя умрут. И таких здесь никогда не было и вряд ли будут.

Я становился всё холоднее.

Отец занимался и моим любовным воспитанием. С пятнадцати лет я поочерёдно влюблялся то в одну красавицу, то в другую. Я ухаживал за ними, они признавались мне в любви и ложились со мной безропотно и покорно. Но потом отец платил им, и они точно так же отдавались другим. И когда это происходило, он заставлял меня на это смотреть.

– Опять же, Израиль, пойми, тебе нельзя их любить – они шлюхи. Всё, что они делали ради тебя, они сделают и ради любого другого. Однажды ты купишь себе десять красавиц, или больше. Столько, сколько пожелаешь. Они станут твоими жёнами и никогда не будут с другими мужчинами, потому что измена карается смертью. Ты будешь владеть ими, а они будут любить тебя так, как ты захочешь. Но помни, сын, что всё это оплачено и ты не имеешь права любить их так же, как и не имеешь права быть дураком.

– Моя мать была одной из таких женщин для тебя, отец?

– Конечно, Израиль. Так же как и моя мать была такой для моего отца, твоего деда, основателя нашего клана. Когда-нибудь и твои наложницы нарожают тебе детей, а ты выберешь из них своего наследника.

– Так их много? И у тебя много сыновей, отец?

– Конечно, но наследник только один, ты.