Вечность в повседневности. Правила христианской жизни из опыта общины отца Алексея Мечева

После панихиды, отслуженной в 1920 году, отец Алексей поделился детскими воспоминаниями о митрополите и решился высказать то, о чем прежде всегда молчал: «Владыка был полон любви, подлинной христианской любви, умеющей прощать и нести тяготы ближнего»[72]. Отец Алексей почитал его как великого святого, подвижника, вдохновенного проповедника, который при внешней сдержанности был полон любви и сострадания к ближним.

Оптинские старцы

Отец Сергий Дурылин подчеркивает, что в глазах отца Алексея Оптина пустынь была «высшим, совершеннейшим очагом истинного подвижничества и старчества»[73].

В отношениях отца Алексея с оптинскими старцами царит настоящая тайна. Источники свидетельствуют, что батюшка не ездил в монастырь на некоторый срок, чтобы восстановить там свои силы, как это делали в те времена многие священники из белого духовенства. Он не окормлялся ни у одного из старцев обители. Однако в приходе отца Алексея жила традиция оптинского старчества. Пользуясь выражением одного прихожанина, он «был оптинский старец, только живший в Москве»[74].

Необъяснимое единство существует между старцами и отцом Алексеем: глубокое общение, взаимная любовь, полное уважение. «Мы с ними одного духа»[75], – часто говорил он о своих отношениях с Оптиной. И вправду это был единый дух «любви благодатной, всепрощающей и всеисцеляющей»[76].

Это подтверждают свидетельства некоторых прихожан. Оптинские старцы глубоко понимали призвание отца Алексея. Святой Дух действовал в них одинаково – как всемогущая сила любви.

Вот несколько фактов, свидетельствующих о духовном единстве отца Алексея с Оптиной пустынью. На столе батюшки была фотография отца Феодосия. Отца Алексея принимали в игуменском скиту. Известно также, что старец Феодосий приезжал в Москву и гостил на Маросейке. Он участвовал в совершении Литургии в церкви Святителя Николая в Кленниках и обратил внимание на длинные вереницы исповедников, на то, как принимал батюшка всякого, кто переступал церковный порог, какое внимание он уделял каждому в особенности, и сказал: «Да на все это дело, которое вы делаете один, у нас бы в Оптине несколько человек понадобилось бы»[77]. В этих словах слышится признание исключительного служения отца Алексея.

Другой старец, отец Нектарий, сделал интересное замечание в разговоре с одним паломником, приехавшим из Москвы встретиться с ним: «Зачем вы ездите к нам? У вас есть отец Алексей»[78].

По-видимому, еще более тесно отец Алексей был связан с отцом Анатолием. Они встречались только один раз, будучи уже пожилыми людьми, но между ними существовало глубокое внутреннее общение, которое близкие называли «беспроволочным телеграфом». Когда отец Алексей наконец встретился с отцом Анатолием, оказалось, что они не только совершали одинаковые поступки, но и действовали в одном духе. Те, кто знал их обоих, могли только удивляться сродству их душ.

Отец Алексей постоянно помнил об отце Анатолии и искренне восхищался им: в его глазах отец Анатолий воплощал «всепрощающую и всеисцеляющую силу любви»[79]. Батюшка «ни в ком не видел <…> такого совершенного понимания и воплощения старчества как служения любви». «Никогда и ни в чем не усомнился он в глубокой правде и мудрости всех путей, дел и советов о. Анатолия»[80]. В единстве духа они вели своих духовных детей. Когда отец Алексей говорил об отце Анатолии и других старцах, лицо его светилось.

Помимо трудов Отцов Церкви, отец Алексей любил давать читать своим духовным детям и книги об Оптиной, о ее старцах и настоятелях, иногда он дарил им копии той фотографии монастыря, которая всегда висела над его кроватью. На этой фотографии – оптинские отцы: Моисей и его брат Антоний, Исаак и Макарий, Амвросий, Иосиф, Анатолий, Илларион, Варсонофий. Все они окружены ореолом святости и неиссякаемой духовной силы.

Эти истории позволяют нам лучше понять глубокое единство старческого служения отца Алексея и оптинских старцев. Как подчеркивал отец Павел Флоренский, маросейская община развивалась в духовном русле Оптиной пустыни.

Монах-епископ владыка Филарет (Дроздов), оптинские старцы-монахи определенным образом ввели отца Алексея Мечева в опыт старчества. Эти люди передали ему свою любовь к Евхаристии и свою педагогику – искусство духовных отношений.

В 1905 году в Москве у прихожан церкви Святителя Николая в Кленниках отец Алексей встретился с отцом Иоанном Кронштадтским (Сергиевым), священником из знаменитого прихода, расположенного неподалеку от Санкт-Петербурга. Эта встреча отметила новый этап в духовной жизни отца Алексея.

Отец Иоанн Кронштадтский (Сергиев, 1829–1909)