Вечные ценности. Статьи о русской литературе

Добившись в 1921 году независимости, Ирландия оказалась перед лицом абсурдного факта, что из числа ее жителей подавляющее большинство говорило на языке ненавистных завоевателей, и лишь около 250.000 на гаэльском языке, притом разбитом на множество различных диалектов.

С этого момента начался единственный в истории мира и интереснейший в лингвистическом отношении опыт. Возможно ли вернуться к раз оставленному языку? Сделать гаэльский язык обязательным к изучению в школе, официальным языком, наряду с английским, оказалось просто: остается сделать его языком преподавания и языком быта – это достигнуто в небольшой части страны. Есть литература и театр по-гаэльски, но английский продолжает главенствовать.

Совершенно иначе дело сложилось в Уэльсе. Остаток кельтской Британии, устоявшей в борьбе против саксонских завоевателей, он перешел под власть английской короны в 1536 году, когда на трон Англии взошла валлийская династия Тюдоров. Первые века после этого денационализация шла здесь еще быстрее, чем в Ирландии: высшие классы англизировались, низшие вели себя пассивно. Национальное возрождение возникло тут в среднем классе и кристаллизовалось вокруг методистской церкви, ставшей для валлийцев столь же национальной, как для ирландцев католическая.

В XIX веке в Уэльсе было издано больше книг по-валлийски, чем по-английски (8.425 к 3.188). Отвоевав себе место в церковной литературе, валлийский язык делается и языком художественной прозы, с появлением романов Даниеля Оуэна, и языком исторического исследования. Даже известный отлив, наблюдающийся с начала нашего века, не может быть ему очень опасен, так как его позиции основательно упрочены.

Положение Шотландского Королевства и Герцогства Бретонского было с самого начала иным, чем в Ирландии и Уэлсе. Там и тут в стране было большое иноязычное население – в одном случае саксонское, в другом французское – и столица находилась на территории чужого языка, быстро ставшего языком двора и высшей культуры.

Бретань с ее компактной массой в более чем миллион человек, для которых бретонский язык является родным – край, где больше всего жителей, говорящих на кельтском языке (почти том же самом, что и в Уэльсе). И хотя нет официального преподавания бретонского в школе или признания его в администрации – стоит поехать в город, как Кемпер, и увидишь названия большинства улиц и надписи на большинстве вывесок по-бретонски, услышишь кельтскую речь повсюду – на рынке, в церкви и даже на почте. Бретонская литература постепенно начинает занимать место в мировой литературе. Уже пришло время, когда можно бы написать историю этой литературы, где есть столь интересные писатели, как Ян-Вари Керверхез, Жарль Приель, Танги Мальманш, Ксавье де Ланглейз…

«Новое русское слово», Нью-Йорк, 2 сентября 1960, № 17343, с. 3.

Осень в Бретани (От нашего корреспондента)

1

Когда, глубокой ночью, я вышел с вокзала на пустынные улицы Ренна, он показался мне. к моему разочарованию, вполне современным городом, ничем не отличающимся от любого другого во Франции. Широкая, прямая как стрела улица, авеню Жаквье, окружена высокими зданиями вполне современного типа. Только названия вроде «Отель Дюгесклей», «Отель Сюркуф», «Армор-Бар» напоминают, что это Бретань.

Но если пройтись по городу подольше, то ясно чувствуешь отличие Ренна от Парижа. Здесь публика, должно быть, честнее: даже ночью ящики с товарами стоят у магазинов, белье сохнет за маленькими заборчиками домов на окраине… Другое: никаких коммунистических афиш. Только кое-где остатки содранных. И вместо них совершенно иное: Ренн бурно реагирует на события в Африке: везде призывы к сохранению Алжира и протесты против самой мысли об его отделении. «Уйти из Алжира, это был бы второй Седан»! вот основной тон расклеенных здесь по стенам листовок.

Но это еще что! Куда больше меня удивляют там и сям надписи: «Да здравствует король!» И уже вполне официальные печатные призывы: «Читайте “Дез Аспе де Ла Франс”, орган, продолжающий дело “Аксион Франсез”!» («Аксион Франсез» французская монархическая партия). Я знал, что Бретань консервативна, но все же не думал, что в такой степени!

Настоящий сюрприз меня ждал уже утром: старый Ренн, бретанский Роазон, столица независимого герцогства Бретанского, лишь в XV веке присоединился к Франции. Попав на площадь Святой Анны, к церкви Сэн Жермен, на улицу Бомануара, вы оказываетесь в живом средневековье. Циклопическая церковь, титаническое сооружение из серого камня, которое словно бы уходит в землю от собственной тяжести, особенно поражает глаз. На зданиях тут и там надписи: строение XVI века… XV века… попадаются и более древние. Город-музей!