Вечные ценности. Статьи о русской литературе

Можно довольно уверенно полагать, что племена банту и суданских негров пришли с севера, скорее всего с северо-востока. Проследить их дальше – уже область гадательных предположений. Ассирелли, в своей книге «Многоязычная Африка», указывает на общие черты в языках и в культуре народов тропического пояса, куда входят банту наряду с малайо-полинезийцами. Главным же образом он их сопоставляет с черными жителями южной Индии, дравидами. (Между прочим, цвет кожи у банту значительно светлее, чем у суданских негров). Если учесть, что негритосы на полуострове Малакке и на Филиппинах в расовом отношении братья африканских пигмеев, живущих сейчас рядом с банту, его тезис, что надо искать прародину банту на индийских плоскогорьях, еще выигрывает в убедительности. Все вообще указывает на южную Азию, как на колыбель человечества, откуда оно постепенно растеклось в разные стороны.

«Новое русское слово», Нью-Йорк, 12 августа 1957, № 16116, с. 2.

Экзотические слова

Автор заметки в «Новом русском слове» от 21 июня «Томат, какао, шоколад» перечисляет вошедшие в русский язык индейские слова; но его список можно бы значительно продолжить, особенно если включать названия различных американских животных, растений, кушаний и всякого рода продуктов. Так, из языка кечуа, на котором говорили инки, в русский перешел не только кондор (на кечуа «кунтур»), но еще и пума; из языка ацтеков (нахуатль) не только «томат», «какао», «шоколад», но еще и «койот», а из других индейских языков Южной Америки «колибри», «маниока», «тапиока», «кураре» и т. д.

Карибские языки дали нам такое употребительное слово как «табак», а кроме того, само племенное имя караибов, поразивших при первом знакомстве испанских конквистадоров своей свирепостью, акклиматизировалось у нас в форме «каннибал».

Можно бы еще добавить множество слов, известных всякому русскому интеллигенту, относящихся к быту индейцев и взятых из разных языков Северной Америки. Надо сказать, что некоторые из них прочно обосновались в нашем языке, где от них образовались прилагательные (как «маис» – «маисовая каша», «маисовая лепешка» и т. д.).

По поводу упомянутого автором заметки ягуара (его имя скорее ведет начало не из Перу, а из Бразилии, где оно существует в форме «жануара») стоит сделать одно литературное замечание. У нас во всяких элементарных курсах словесности принято издавна издеваться над Лермонтовым за слова

Как тигр Америки суровой…

Можно почти с уверенностью сказать, что Лермонтов знал о Южной Америке больше, чем его критики: в ней, из конца в конец, и по-испански, и по-португальски, ягуара называют не иначе как «тигре». Он только поленился сделать подстрочное примечание для тех, которые об этом факте не знают…

Касаясь малайского языка, автор той же заметки указывает, что оттуда происходит названия бамбука и саго, что совершенно верно (по-малайски «бамбу» и «сагу»).

Но малайский словарный фонд в русском языке много шире. От малайцев мы взяли, например, имя орангутанга, имеющего довольно курьезную этимологию. По-малайски «оранг хутан» действительно значит «лесной человек» («оранг» – человек, «хутан» – лес), но сами малайцы никогда не называют так обезьяну. «Лесным человеком» она стала только у европейцев, включая и русских.

Еще более употребительное, пожалуй, слово малайского происхождения это – «гуттаперча». Слово образовано из двух малайских слов «гета» – смола, сок, и «Перча» – старое название Суматры, т. е. «суматринская смола». Более сложным путем из малайского же языка происходит и название бензина. Европейцы сделали из малайских слов «лебан джави» (явинский бальзам) название бензон (французское «бенжуэн»), из которого впоследствии образовалось и слово «бензин».

Интересно упомянуть еще пушкинское «древо яда», – Анчар. Это самое настоящее малайское слово (первоначально яванское), хота наряду с ним существует более употребительное малайское слово «упас». От названия анчара взято и латинское его научное обозначение: антиарис токсикарна.

Есть кроме того десятки слов, не чуждых русскому языку и полноправных в малайском: это слова арабского происхождения, проникшие в Индонезию с Исламом, а нам издавна знакомые по соприкосновению с кавказскими горцами и народами Средней Азии: «адат», «шариат», «тамаша»… По-малайски «адат» – значит просто «закон», «обычай» и употребляется на каждом шагу.

Есть еще и несколько общих слов, заимствованных и русскими, и малайцами из языков Дальнего Востока: «пагода», «паланкин» (по-малайски «пелангкин»).