Вечные ценности. Статьи о русской литературе

Итак, мы видим, что у нашего языка есть кое-какие связи даже с языками народов, очень от нас удаленных и не связанных с нами ни происхождением, ни историей. Разумеется, что связи эти носят случайный характер. Иное дело, если перейти к языкам, тоже чужим, но более нам близким географически, как тюркские и угро-финские; там анализ позволяет вскрыть не десятки, а сотни слов, заимствованных нами у этих соседей еще в незапамятные времена, – и часто только эти языки могут нам помочь найти утерянный смысл местных названий, иногда очень важных для нашей истории.

«Новое русское слово», Нью-Йорк, 5 августа 1961, № 17680, с. 3.

Наследие марризма

Даже для того, кто серьезно интересуется языкознанием, чтение современной советской лингвистическое литературы – дело нелегкое. Автор этих строк – лингвист и образование получил в советском университете. И, тем не менее, могу заверить, что над иными русскими фразами мне приходится, чтобы уразуметь их, делать такое же усилие, как при чтении немецкого научного текста, – а насколько тяжеловесна немецкая научная литература, знает всякий, кто с ней имел дело! Правда, в те годы, когда я был студентом, этот нынешний научный язык только еще нарождался и входил в обиход.

Нельм сказать, чтобы это было правило без исключений. Иногда наталкиваешься на статью или книгу по лингвистическим вопросам, написанную простым и ясным языком. Но для данного момента это, к сожалению, скорее исключение – порою это бывает плод пера старого ученого, выработавшего свой стиль еще в далекие годы, порою и молодого, наделенного чувством меры и здравого смысла в количестве больше обычного.

Можно бы видеть тут отражение общего послереволюционного развития в сторону максимального употребления иностранных слов и наукообразных терминов. Это тем более легко привилось в СССР, что там по любому вопросу лучше писать не вполне вразумительно: если погрешишь после обязательной теории, то легче потом оправдываться.

Но так или иначе, создание этого псевдонаучного жаргона сейчас оказывается особо несвоевременным, ибо интерес к русской лингвистической литературе у западных и вообще у иностранных ученых растет, и для некоторых областей языкознания это абсолютно неизбежно. В пределах России находится несколько групп языков вполне уникальных и своеобразных: палеоазиатские языки в Сибири, иберийские или яфетические языки Кавказа. Для других языков знание сего делаемого советскими учеными – сбор материала, первые обобщения, – представляет совершенную необходимость; так оно обстоит для финно-угорской, тунгусо-манчжурской группы, некоторых ветвей индоиранской и т. д; не говоря уже о славянских языках. В дополнение к этому, за последнее время в СССР так развились ассирология и изучение древних языков Ближнего Востока, что и в этой области для специалистов делается необходимым следить за тем, что издается по-русски.

Приведем две относительно простые фразы, взятые наудачу из советского журнала «Вопросы языкознания»: они дают общее представление о языке характерном для советской лингвистики:

«Схемы, полученные из полного синтагматического типа путем замены элемента вариантным нулем, называются вариантами парадигматических типов» (Ю. К. Лекомцев «К принципу классификации простых предложений во вьетнамском языке»). «Материальная вариантность корня-основы делает более возможным разрыв первоначального единства материального с семантическим и создает предпосылки для выхода ряда образований на иные семантические орбиты». (Г. В. Степанов. «Об испано-американском словообразовании»).

В советском языкознании этот язык является в значительной степени наследством профессора Николая Яковлевича Марра (1864–1934). Для Марра родным языком был грузинский, а русский, видимо, навсегда остался иностранным, а кроме того неясность и запутанность в выражении мыслей была, видимо, его индивидуальной чертой на любом языке. Беда, что с его легкой руки это косноязычие стало присуще советской лингвистике в целом.

В связи с двадцатилетием со дня смерти Марра, специалист по осетинскому языку В. И. Абаев опубликовал в феврале 1960 года в упомянутом уже выше научном журнале «Вопросы языкознания» посвященную Марру статью, где довольно справедливо резюмирует его научную деятельность.

Вот что он пишет о судьбе теорий Марра:

«Первые 15 лет после смерти Марра имело место искусственное раздувание его авторитета и полу-административное насаждение его теорий с целью создания им монопольного положения в нашей науке. В последующие годы – после дискуссии 1950 г. – ударились в другую крайность: начисто вычеркнули Марра, точно его и не существовало». – «Участники минувших схваток, – осторожно прибавляет В. И. Абаев, – не вполне оправились от полученных травм»… Это легко можно понять. Ведь тот «полу-административный» нажим, о котором так осторожно говорит советский ученый, принимал форму лишения работы, запрещения печататься, ссылки, заключения…